Сам Ванька обнаружился в некотором расстоянии от дачи Диковича.
– Так я и знал, – произнес с обвинительной интонацией его "двоюродный сын". – Ты притащился сюда один!
– Иди на фиг, – ответствовал Алексей. – Какого черта ты сюда приперся?!
– Ну, ясно, горбатого могила исправит.
– Ваня, не крути, что ты тут делаешь?
– Тебя стерегу.
– И зачем, могу я узнать?
– Блин, да чтоб тебя подстраховать! Я ж так и знал, что ты умных людей не послушаешь, один заявишься!
– Я уже сказал, куда тебе идти!
– Хрен тебе. Я тут сторожить буду.
– Кого?
– Тебя.
– Так, Ванек, слушай сюда. У меня тут дело, а у тебя заворот мозговых извилин. Дуй домой.
– И не подумаю!
– Ну, тогда сиди тут, если больше делать нечего. А мне не мешай. С рабочего ритма сбиваешь. Все, я пошел. Можешь постеречь мою машину.
– Кис! – крикнул ему в спину Ваня. – Кис, ты, если что, мне на мобилу звякни! Или крикни!
– Всенепременнейше, – заверил его Кис, высматривая, куда поставить ногу в жуткой глинистой грязи.
...В доме Диковича звонка пока не имелось, и Алексей просто постучал в дверь.
Александра. 30 октября. Продолжение
– ...Вот и ваш спасатель явился, – усмехнулся Бенедикт, услышав громкий стук в дверь, но Александра заметила, как он, и без того бледный, еще больше побледнел.
На столе вдруг появился пистолет, она даже не поняла откуда. Затем Бенедикт потянулся к ней и стащил с ее плеч шарфик. Потом посмотрел на нее оценивающе, как фотограф на фотомодель, и спустил одну бретельку вечернего платья с ее плеча. Потом и вторую. Лиф платья осел вниз, сильно открыв ее налившуюся и отяжелевшую в беременности грудь. Еще один оценивающий взгляд, и он стащил бретельки пониже, почти до локтя. Затем опустил бретельки ее лифчика, оставив плечи совершенно голыми, а грудь почти обнаженной.
Он направился в сторону двери и припал к глазку. Стук в дверь повторился.
– Сейчас, минуту! – крикнул он и вернулся к Александре. Подобрал с пола сброшенный им шарф и, сложив его вдвое, обернул вокруг ее шеи, просунув свободный конец в образовавшуюся петлю. Теперь ему только стоило потянуть за край, и...
Судя по лицу Бенедикта, он был очень доволен плодами своего дизайнерского труда.
– Постарайтесь молчать, – он придвинулся близко-близко к ее лицу, она даже чувствовала его дыхание, странно-свежее, детское дыхание. – Это диалог двух мужчин. Не мешайте нам. Если все пройдет нормально, то ваш Алеша будет героем... А я так, ничтожный маньяк, сквернь, человеческие отходы... Вам на радость. Вы меня поняли? Обещаете? Иначе я заткну вам рот.
– Поняла, – прошептала Александра. Он кивнул и крикнул: