Он прошел в зал тренажеров, стараясь не оглядываться. Из зала не было выхода. Он сел на кушетку и, отрегулировав силу тяжести до земной, стал ждать. Огромные внеземные лопухи в кадках сразу же опустили листья – они не любили сильного тяготения.
Зеленое облако неторопясь вплыло в зал. Оно напоминало огромного человека, рождающегося из яйца – так, как на картине Дали. Оно ползло, катилось и летело одновременно.
Попав в зону гравитации, оно слегка осело и стало принимать более человеческие очертания. Стажер включил запись.
"Я не мог ей признаться, – рассказывал мертвый Басс, – я выдумывал для себя разные уловки, чтобы не делать этого.
Однажды я встал вдалеке и долго смотрел в ее сторону, надеясь, что она повернется…"
– Она повернулась? – громко спросил Стажер.
Чудовище остановилось.
– Да, да, – сказал Стажер, – я не один. Бас жив и он со мной. Любой человек жив, пока его помнят. Я тебе не безответная ящерица. Я помню Басса очень хорошо. Ты не высосал его душу, пиявка.
Монстр потерял человеческий облик и коконом обвился вокруг штанги. Еще мгновение – и тяжелый стальной гриф треснул. Из бесформенной груды вырос питекантроп со стальной дубиной в руке.
"…Она повернулась, – продолжал Басс. – Но она стояла очень далеко и я не знал, смотрит ли она на меня или просто в мою сторону…"
Стажер нажал клавишу и входная дверь закрылась.
Питекантроп оглянулся.
– Да, Басс, да, – сказал Стажер, – я понял, он не может приблизиться, пока я говорю с тобой. Он не мог приблизиться и к тебе, пока ты вспоминал Анну Стрингз. Ты очень хорошо помнишь ее, продолжай рассказывать.
Голос Басса звучал из наушников.
Питекантроп размахнулся и бросил стальную дубину. Обломок грифа застрял в мягкой пластиковой обшивке. Стажер сделал кувырок вперед и оказался у самых ног чудовища.
"Я встретил ее только через два года, – продолжал Басс, – она изменилась, сменила прическу, но я все равно узнал ее со спины. Однажды мы ехали в автобусе и я случайно прикоснулся к ее волосам. За это чувство стоило отдать жизнь…"
Стажер поднялся и схватил монстра за горло. Горло сразу стало мягким и податливым; голова склонилась набок и отвалилась совсем; сползла вдоль туловища, как капля по свече, и приросла где-то на уровне колена.
– Тебе повезло, Басс, – сказал Стажер, – я никогда не знал девушки, за которую стоило бы отдать жизнь.
Чудовище отступало в нужном направлении – к мусоросборнику. Еще немного – и можно будет захлопнуть крышку.
– Басс, – сказал Стажер, – расскажи, какие у нее были глаза.
"Я не помню ее глаз, – продолжал голос, – но я помню, что ее любимыми цветами были маки. Но ничто не могло заставить меня подарить ей маки."