– Вы хорошо подумали о последствиях, идущий? – Комиссар-два «Чистилища» особо выделил интонацией последнее слово, как бы давая понять, что разбираться с Матвеем будут на уровне более высоком, чем просто физическое воздействие.
– Мне многие говорили, что я иду не тем путем, каким следует, но путь, предлагаемый вами, – точно не мой. И ради Бога, не продолжайте в том же духе, иначе я разочаруюсь в той организации, которую вы представляете.
– Хорошо, не буду, – легко согласился Рыков. – Надеюсь, вы понимаете, чего хотите и что можете потерять. Примите один совет: прекратите свои исследовательские походы к МИРам Инсектов. Ни к чему хорошему это не приведет. Засим разрешите откланяться. – Рыков встал, отвесив короткий поклон.
Матвей, ответив столь же вежливым поклоном, проводил гостя до двери.
– Скажите, участившиеся столкновения спецслужб – ваша работа? Зачем вы это делаете, скажите?
– Регуляция социума – дело тонкое, – улыбнулся Рыков. – Поразмышляйте об этом на досуге. Думаю, вы понимаете, что о нашей встрече не стоит распространяться, даже друзьям.
Матвей закрыл за Германом Довлатовичем дверь и вдруг до боли в сердце захотел увидеть Кристину, обнять ее, прижаться к ее лицу…
Но вместо этого… склонившись щекой к холодной дверце шкафа в прихожей, он тихо, выразительно проговорил вслух, будто его кто-то мог услышать:
Я коней напою, Я куплет допою, Хоть мгновенье еще постою На краю…
Высоцкий В. Кони привередливые.
О том, что Матвей арестован и сидит в камере предварительного заключения внутренней тюрьмы ФСБ, Василий узнал не от своих приятелей из трех «К», а из уст совершенно незнакомой девушки. Произошло это так.
Балуев вернулся домой после встречи с Шевченко, на которой уточнялись детали предстоящей операции по захвату одного из депутатов Думы, ошалевшего от власти, с неохотой поужинал и улегся на диван, размышляя о своих отношениях с Ларисой. Массажистка объявилась в Москве, в Институте мануальной терапии, но на приглашение Василия «вспомнить радости жизни» и допить «недопитую чашу восторга» ответила отказом. Она явно не спешила встречаться с бывшим инструктором Рязанской школы безопасности, чем повергла того в состояние горестного недоумения. В глубине души он уже окончательно сдался и был готов связать себя узами Гименея.
Именно в этот момент невеселого подведения итогов жизни и раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Василий был несколько ошарашен, поскольку звонила какая-то девица с красивым, но застенчиво-робким голосом:
– Василий Никифорович?
– Я, – рявкнул Балуев, считая, что его разыгрывает Шевченко. – Чего надо?