Если бы Матвей мог, он «заказал» бы продолжение сна, но прямой связи со своим подсознанием у него пока не было. Та связь, которую установил когда-то Тарас Горшин, «корректируя» сознание Соболева, почему-то перестала действовать. И все же Матвей был доволен: его генетическая память начинала потихоньку «выходить из транса».
Внешняя жизнь шла своим чередом, и менять ее Соболев пока не собирался.
В четверг он отвез Стаса в хирургический центр, а в пятницу целых два часа просидел в коридоре, пока мальчишке не прооперировали колено. Операция прошла нормально при полной анестезии. Стас спал, поговорить с ним не удалось, и Матвей отправился в лицей. Он надеялся разыскать мерзавцев, избивших учительницу, хотя применять силу не хотелось.
После посещения лицея картина происшествия обросла дополнительными подробностями, но главное, что заставило Матвея действовать, – это уверенность всех, с кем ему удалось побеседовать, в том, что виновных опять не найдут. И уверенность эта была не беспочвенной. Прошло уже пять дней с момента нападения, а следствие по делу почти не развивалось. Местное милицейское начальство приказало «не форсировать розыск». На звонок директора лицея в «Вечерку» журналисты отозвались вяло: не убили же, так о чем особенно трубить?
– Безнадега, – вздохнул муж учительницы, субтильного вида бородач, преподаватель в радиоинституте. – Я ходил к родителям девочки, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, так мне даже на порог ступить не дали, собаку пообещали спустить.
– А жена как себя чувствует? – поинтересовался Матвей.
– Да так, отошла уже. Хотя и рвота была, и слабость… Сотрясение, в общем.
– Но ведь если есть травмы, то можно возбудить уголовное дело!
– В том-то и штука, что травм нет! Сначала ее ударили в живот, потом по голове, но следов практически не осталось. Видно, профессионалы били. – Муж учительницы махнул рукой. – Похоже, на роду у нас написано смиренно дожидаться своей очереди не угодить кому-нибудь из этих… которые из грязи – да в князи. Они ведь совершенно ошалели от долларов, лимузинов и норковых шуб! Видели бы вы эту мадам, мать Сани… той самой девицы… Воспитана в лучших традициях заносчивости и пренебрежения! Говорят, она вообще пригрозила лицей взорвать, если от них не отстанут. А Лена… что ж, выздоровеет, конечно. Однако в лицей больше не вернется.
Поразмыслив над словами бородача, а особенно над тем, что он говорил о синяках и травмах, Матвей отправился к Василию на работу и рассказал ему всю историю.
– Ага, ты хочешь организовать свое частное бюро расследований, – кивнул Балуев, одетый по обыкновению в спортивный костюм. – Или что-нибудь покруче? «Мини-стопкрим», например?