– По двум причинам пришлось совершить воздушное путешествие, – сказал Бабуу-Сэнгэ, одетый в самый обычный халат буддийского монаха. На груди его висела на массивной золотой цепи квадратная бляха «нагрудника справедливости», на которой были выгравированы Тайдзокай и Конгокай-мандалы. «Нагрудник справедливости», по сути, представлял собой магический талисман, сотворенный еще перволюдьми, и обладал силой, способной защитить хозяина от посягательств на его жизнь.
– Первая причина – Соболев, – продолжал координатор. – Он продолжает «колебать» реальность и становится непредсказуемо опасен. Вторая причина – вчерашний мощный всплеск пси-полей на территории Москвы. Я полагаю, что произошло столкновение между людьми Круга с использованием пятой Силы Бога Элохим Гибор в иерархии Голаб. Что вы знаете об этом, Юрий Венедиктович?
Юрьев усадил гостя в кресло, сам же остался стоять напротив в почтительной позе.
– По моим оценкам, нашу реальность посетил Удди, хотя и не в прямом виде – проекционно. Только он владеет Элохим Гибор в иерархии Голаб и Самаэль. По-видимому, у него произошел конфликт с Посвященными, о которых вы говорили, на территории одного из МИРов под Москвой, но почему это случилось, как им удалось получить доступ в заблокированную зону, я сказать не могу.
– Так узнайте.
– Делается все необходимое. У Германа Довлатовича родилось предположение, что в момент… э-э… волнений названных вами Сил Соболев получил тхабс… если под этим подразумевать знание резонансного перехода из одного состояния в другое, то есть формулу волнового преобразования.
– Это было бы… весьма нежелательно.
– Я понимаю.
– Вы владеете тхабсом?
– Нет.
– А Рыков?
– Не знаю. По-моему, тоже нет. В свое время Хранители сделали все, чтобы засекретить формулу тхабса… и Знания Бездн. Вот они – знают.
– В принципе я одобряю их действия. Знания Бездн и тхабс опасны для цивилизации в ее нынешнем состоянии. Если бы произошла утечка информации о тхабсе и прочих подобных вещах, реальность бы рухнула, и не спасли бы ее ни мы, ни иерархи, ни законы реальности, опирающиеся на крайние проявления общего Закона изменения энтропии – доброту, красоту и гармонию.
Лицо Юрьева не изменилось, подчеркнуто внимательное и вежливое, но Бабуу-Сэнгэ почувствовал, как советник президента в глубине души поморщился.
– Эти оценки устарели, – сказал Юрий Венедиктович. – Ни красота, ни доброта не спасут этот мир. Да и кто сказал, что его надо спасать? Он есть и будет – без нас или с нами.
Бабуу-Сэнгэ остался бесстрастным, похожим на Будду, основателя храма Гаутамы.