– Ноль девять. Количество жертв – до десяти.
– Не мало? Форсированный вариант не ограничивает количественные характеристики терактов.
– Тем не менее делайте то, что я сказал. О появлении и передвижении вашей группы риска «АА» докладывайте каждые шесть часов, о действиях Пересвета – раз в сутки. Сомнения относительно вашего реноме?
– Нет. Иначе мне перестали бы давать задания как офицеру погранслужбы. Но о передвижении группы «АА» я докладывать не смогу: никаких подробностей о функциях этой группы, а также о составе и координатах каждого ее члена не знаю.
– Узнайте. По возможности меньше показывайтесь на глаза Пинаеву, он не экстрасенс, но обладает богатой интуицией. Что ему известно из того, что известно мне?
– Не имею информации.
– Плохо! Это минус вашей оперативности, землянин, что равносильно вычету из гонорара. Я вынужден опираться на данные суточной давности, а за истекшие сутки отдел безопасности мог поменять установки своим агентам.
– Калашников не Продавец. – Ирония ответа была очевидна. – Люди в подобных ситуациях не принимают решений, не опирающихся на проверенные сведения, тем более руководители такой фирмы, как контрразведка отдела безопасности. Можете не беспокоиться, они считают, что на Д-комплексе проснулась его кибохрана, в программе которой произошли необратимые изменения.
Полуминутное молчание.
– Хорошо. Учтите мои замечания. Отбой связи.
Разговор закончился.
В кабинете было свежо.
Калашников поежился и наугад набрал на столе-пульте шифр видеопласта – кабинет превратился в салон крейсера Даль-разведки.
– Контроль вечерних распоряжений.
– Пинаев вызван на девять ноль-ноль, – лаконично доложил киб-секретарь. – Отдел кадров предупрежден о подборе кандидатур и готовит ответ к десяти. Симушир вызван на одиннадцать. Австралия – на половину двенадцатого. Экспертная медкомиссия готова к работе в Сфере. Вылет в пять часов вечера. Представитель Даль-разведки ждет вызова. Оперативное совещание у директора отменяется, но он просил вас позвонить в четверть одиннадцатого.
– Где Рудаков?
– Он на американском материке, ведет дело «Невада-девяносто».
Хозяин кабинета бегло просмотрел строки бланк-сообщений, ползущие по матово-черной доске стола, и прошелся по кабинету, сцепив руки за спиной.
Был он коренаст, с виду медлителен; лицо тяжелое, с крупным носом и светло-серыми глазами; пристальный взгляд, твердый, властный и жесткий, выдавал в нем натуру сильную и незаурядную. Выгоревшие волосы Калашников зачесывал налево, скрывая шрам за ухом. Одевался он почти всегда в серо-синий комби – официальную форму работников управления – и не снимал его, по слухам, даже дома.