Закончив тренировку, Филипп снял эмкан и вытер вспотевшее лицо.
– Молодец! – сказал подошедший Ребров, внимательно разглядывая его ошеломленное лицо глубоко запавшими глазами. – Темп держали хорошо, но в третьей и пятой позиции я заметил растерянность.
– Но ведь это ненормально… я хотел сказать, нереально с точки зрения игровых положений. Ваши согласующие призраки перестали быть мастерами, пасы их были неточны, вот и приходилось играть нестандартно. В действительности, в нормальной обстановке ни один координатор игры просто не способен играть так… неаккуратно, даже примитивно, поэтому ваша программа, мне кажется, не отражает истинного положения дел.
– Надеюсь, что это именно так. – Ребров кольнул Филиппа испытующим взглядом, помедлил. – У меня к вам вопрос не по существу.
– Слушаю, – сказал Филипп, внутренне собираясь.
– Почему вы перешли на работу в СПАС-службу?
У Филиппа несколько отлегло от сердца, он ожидал услышать другой вопрос. «Зачем ему это? – подумал он, разглядывая свои ладони. – Неужели будет читать мораль?»
– Из-за Аларики? Или по зову души?
«Так, приехали! Все-таки спросил… Что он спросит еще? И что ему ответить?»
– Не отвечайте, – сказал Ребров, словно читая мысли. – Плохо, если только из-за Аларики, некорректный прием.
– А по какому праву вы судите? – не выдержал Филипп.
– По праву брата ее мужа, пусть и погибшего. Не обижайтесь. – Ребров положил руку на плечо спортсмена. – Мы любим ее и не хотим, чтобы ей причиняли боль… любую.
«Еще один говорит о боли, будто я специально собираюсь эту боль ей причинить.»
– Я думал, вы скажете – честь брата…
– Не честь – память. Но Аларика жива, и ей жить дальше, хотя без любви жить трудно. Я хочу, чтобы она любила достойного. Если сможете, станьте им, не сможете…
– Я понял.
– Тогда идите. – Ребров легонько подтолкнул его к двери. – Судьбу не выбирают, ее творят.
Лишь через час Филипп унял наконец бурю чувств, поднятую в душе коротким разговором с тренером. Ни злости, ни обиды на него он не чувствовал, наоборот, оценил прямоту и благородство Реброва как доказательство расположения к своей особе. Видимо, Май Ребров чем-то похож на своего брата, иначе трудно было понять его власть над Аларикой по сей день…
«Пусть… – сказал сам себе Филипп по пути домой, продолжая делать вид, что слушает Гладышева. – Посмотрим. Она сказала, что идти мне далеко. Пусть так, но цель видна, и я дойду. Иначе просто не стоит жить. Странно, что я этого не понимал раньше…»
Куттер бесшумно опустился рядом с горой контейнеров, ослепительно синих в лучах полуденного солнца. Томах сдвинул прозрачный колпак и первым выпрыгнул на траву.