– Не увлекайся, – проворчал Морозов.
– Я анализирую, и только. По всем самым оптимистическим подсчетам, в нашей Галактике не более двухсот цивилизаций, а по рассказам «путешественников», на планете около девяти тысяч областей-клеток, и в каждом своя жизнь! Что ж это получается – в нашей родной Галактике около десяти тысяч цивилизаций!
– Не забывай, что твои «путешественники» видели только несколько «клеток», со своими сценариями, остальные могли быть пустыми, подготовленными для очередных хищных обитателей.
– Смею напомнить, – вмешался Бассард, – что все это не более чем предположение – я насчет «Красной книги». Может статься, что эта «книга» к цивилизациям не имеет никакого отношения.
– Тогда наше приключение не имеет смысла, – пожал плечами Томах. – Зачем кому-то понадобилось переносить шлюп с экипажем на эту планету? Показать разнообразие ландшафтов? Не слишком ли щедр Наблюдатель – уверен, что это его рук дело, – развлекая нас подобным образом?
– А почему вы связываете этот случай с Наблюдателем? Четких доказательств-то нет.
– Мы столкнулись с «зеркальными перевертышами», – не согласился Богданов. – Видели все трое, так что у нас сомнений нет.
– И все же на отсутствии сомнений не построишь ни теории, ни дальнейшего плана работ, ни доклада Совету.
– Но совпадения разительны. Налицо еще одно доказательство того, что космическая экспансия человечества кому-то очень не по душе. Вернее, не кому-то, а именно Наблюдателю.
Бассард поджал губы.
– Хорошо, пусть будет по-вашему, нас придерживают. Но позвольте спросить, почему? С какой стати? И почему именно теперь, когда мы покончили с антагонизмом в планетарном масштабе, когда социальная ветвь эволюции почти достигла наконец вершины?
– Потому что мы, к сожалению, продолжаем экспорт равнодушия, – сказал Томах. – Только раньше, два века назад, мы «владели» им локально, в пределах Земли, а теперь экспортируем равнодушие в космос.
– Поясните, – попросил молчавший до сих пор Спенсер.
– Пожалуйста. Давно ли мы согласились с тем, что космос – не свалка отходов человеческой технологии?
Бассард нахмурился.
– Сказано сильно. Мы давно используем безотходную технологию.
– Ошибаетесь! В Солнечной системе – да, используем, потому что это наш дом, но безотходная технология с замкнутыми циклами водо-, воздухо– и энергоснабжения дорога и применяется нами далеко не на всех планетах колонизируемой зоны. Примеры? Шемали, История, гамма Суинберна…
– Но это же… – начал Морозов. – Простите, я вас перебил.
– Вы правильно поняли. Именно на этих планетах, где не все благополучно с чистотой исследований, с экоэтикой, и проявил себя Наблюдатель. «Зеркала», например, впервые обнаружены на Шемали, хотя есть сведения, что нечто подобное наблюдалось и на Земле, и в Системе. А нарушения экоэтики? Ведь случай с экспедицией Моммы вовсе не единичен! Давайте посмотрим на себя со стороны, какими мы выглядим в глазах Наблюдателя? А то и многих Наблюдателей. Что мы успели сделать великого за двести лет выхода в космос? По-моему, самое великое – это успели кое-где исправить содеянные ошибки! Нет? Я читал дошедшие до нас произведения писателей-фантастов и футурологов прошлых веков. В одном из них говорилось, как Мироздание начинает бороться с нечеловечеством, чтобы сохранить себя, то есть Мироздание, таким, какое оно есть. Верх пессимизма! Мать рождает дитя в надежде, что оно станет заботиться о ней, любить, ценить и помогать. Мы, человечество, – дитя Мироздания, дитя Природы, почему же мы зачастую забываем о ней? Забываем до такое степени, что пробуждается обратная связь Природы, по выражению Филиппа, «глобальная совесть Вселенной», голос которой мы и слышим-то не всегда!