Сомнамбулы какие-то, не ведают, что творят… И опять никакого просвета. Здравый смысл подсказывает, что при решении этой задачи нужно исходить из здравого смысла, а это порочный круг… На первый взгляд похоже, что фактор Т – Танатос, как мы решили его называть – косит всех подряд, без разбору. Может, вправду эпидемия?
Я придвинул к себе листок бумаги и выписал по пунктам:
1. Классификация заболевания: не определена.
2. Этиология: неизвестна.
3. Инфекционность: достоверно не выявлена.
4. Патогенез: не изучен.
5. Прогноз: стопроцентно (?) летальный.
6. Диагностика (предлетальная): затруднена.
7. Лечение:???
Поставив третий вопросительный знак, я густо перечеркнул написанное. Н-да-а… Копать в этом направлении можно и нужно, но дурак я буду, если стану копать только в этом направлении. Пока не отыщется возбудитель, говорить тут не о чем.
Вообще бред какой-то. Такое ощущение, будто тебе показывают фантастическое кино про инопланетные происки, а ты веришь в происходящее лишь настолько, насколько занимателен сюжет. Нет реальности, не видно из Конторы смертей… Притом почему в предельном случае, по прикидкам аналитиков Лебедянского, вымрут две трети человечества? Одна-то треть чем от них отличается?
Делать работу за подчиненных для руководителя сродни позору, однако я был настолько возбужден, что попытался заняться этим немедленно – и, разумеется, угряз в проблеме, как тепловоз без рельсов. По ось. Очнувшись примерно через час, я обнаружил, что сижу, тупо уставившись в экран, рассеянно дымлю которой по счету сигаретой, пытаюсь понять, что означает странный выгиб на очередном графике, и не понимаю абсолютно ничегошеньки… Хватит! Нечего партизанить по-тихому, когда есть люди, готовые сделать ту же работу быстрее и лучше тебя. Моя и без того усеченная гордыня подверглась усекновению еще раз, а сказать проще – равнодушная действительность еще раз врезала мне по сусалу. Несильно так. Только чтобы я помнил, кто я есть, и не зарывался.
Ну и помню…
Я позвонил Гузю – его на месте не оказалось – и, заложив руки за голову, откинувшись в кресле, принялся размышлять вокруг да около. Гузь, наверное, на меня обижен и полагает бездельником, хотя и не подает виду; в самом деле, последние дни он тащит на горбу всю Контору, а я даже не всегда удосуживаюсь снять с его работы сливки. Ничего, пусть покряхтит, приемистость у него хорошая… Знал бы он, в какую дрянь влип его начальник, простил бы и посочувствовал.
– Я не Гузь, но я боюзь, – сказал я вслух, старательно нажимая на «з».
Где-то в наших построениях был прокол. Я и не думал поддразнивать Воронина и Штейна, когда говорил им, что решение задачи, возможно, очень простое. Что-то подсказывало мне, что, по всей вероятности, это так и есть. А вот на тебе: информмассивов пруд пруди, а «Надежда» буксует.