Пьяненький тут один по забору пробирался, - мастеровой алкогольного цеха. Только хайло расстегнул, нацелился песню петь, ан из него один пьяный пар в голом виде. Икнуть и то не может... С какой такой стати этакое беззаконие? Даже остановился он, ручкой сам себе щелкнул, а щелчка-то и не слышно. Вот так пробка! А мухи над ним столбом в винном чаду завились, да зубы скалят...Обрадовались, с роду не говоривши:
- Ах, мухобой какой! Милые, гляньте-ка, как его от двух бортов качает. И кто ж это ему ноги передвигает? Чай, давно ему время с копыт-то слететь. Вали, дядя, лужа-то мягонькая!..
Шлепнулся мастеровой беззвучным тюфячком в канаву, ножки задрал, - досада его калит: последняя тварь, муха, выражается, а он всего, как есть, разворота лишился. Дела!..
Ребятенки тут поодаль в бабки играли. Меткий удар - легким словом подстегнуть первое дело... Ан и их зацепило: руками машут, голоса черт унес. Испужались они, вздумали было зареветь, да рева-то и нет... Прыснули они тихими воробьями по хатам к матерям. Какая уж тут без крика, без визга игра.
Мужик с бабой на завалинке супротив винной лавки сидели. Только было пристроился по случаю вечерней прохлады с бабой поругаться, - словом занозистым зарядился, да порох-то и отсырел... Уж он и квасу глотнул и табачку понюхал, - на полслова силы не хватило... Двинул он с досады бабу в бок, - так она и взвилась, чтобы раскатной дробью его осадить. Да заместо того только и смогла, что между глаз ему плюнула... Даже и драться не стали, до того им обидно стало. Что ж драться, ежели и взвинтить друг дружку нечем.
Кот ихний, Гришка, драная голова, с забора так и залился:
- Ну и камедь, мышь вам во щи!.. Сроду таких делов не видал. Мы, на что коты, и то спервоначалу пофырчим-пофырчим, а потом плюемся да цапаемся. А тут, слова не сказавши, он ее в бок, а она в него, обратной почтой харкает...
Раскипятился мужик, хватил в кота поленом, да, спасибо, не попал. Пошел с бабой в избу, да так и не ужинавши, огня не вздувши и взобрались на полати... Спиной друг к дружке, двуглавым орлом сонные пузыри пускать.
Опять же кузнец за пустырем на отлете борону клепал. Свистал, свистал, что ж за работа без свиста, - ан свист-то с губ вдруг и сдуло... Подивился он было, - что за пес, кто ж губы заклеил? Да и удивляться-то не успеешь: молотом по железу стучит - ни стуку, ни гука... Поддувало не скрипит, огонь не трещит... Что за наваждение?.. Поскреб он в затылке, задом из кузнецы выкатился, сел на старую наковальню. Час не поздний, а тишина вокруг, - будто город периной накрыли. Одни псы, - спаси и помилуй! - на свалке кости грызут, да друг дружку, как нищие на ярмарке, собачьими словами облаивают.