Тут один из уважаемых людей заглянул в окошко и крикнул:
– Мы и угостить их может, а они пусть расскажут, откуда идут и каковы дела за реками.
Обрадованный известием о предстоящей трапезе, Гловач крикнул в ответ:
– Мы не то что рассказать, мы и спеть можем!
В саду начали устанавливать столы и скамьи. Набежали женщины; стреляя любопытными глазами, принялись таскать горшки со снедью.
Угощение было сытное, хотя и не разнообразное. Разговор за столом поначалу не клеился. Хозяева были заняты тем, что рассматривали гостей. Особенно таращились на Гиацинту.
Допив из большой глиняной кружки бодрящий напиток местного производства, пан Борживой утер усы и громко, с явной печалью, сказал:
– А в Сливицах нынче яблочный сидр варят куда как получше здешнего.
– Это как же это будет «получше»? – осведомился старейшина.
– Да вот так и получше. В Сливицах и сидр лучше, и похлебка жирнее…
– И небо над Сливицами голубее, – ядовито добавил Кандела.
– Может, и голубее, – стоял на своем Борживой. – Не тебе, сморчку, судить. Нет, – продолжал он, – Сливицы – лучшее место на земле. А в какао там бросают кусочек масла, чтоб нажористей было. А сабли, медные кувшины, бархатные занавеси – все там настоящее, а не нарисованное.
Старейшина с оскорбленным видом насупился, после чего сухо осведомился:
– Ну, и где эти ваши хваленые Сливицы находятся?
– Близ города Кейзенбруннера, – ответил Борживой и подкрутил усы.
– Ух ты, город, – заметил один из местных. – Стало быть, вы тут горожане?
После утвердительного ответа вопросы посыпались градом.
– А что, правда, там все дома каменные?
– Верно ли говорят, что посреди города большое пшеничное поле, а вокруг – улицы?
– Действительно ли горожане в старости становятся совсем плоскими от частого протискивания, а некоторые и вовсе стираются?
– Как насчет того, что горожанки варят кашу из пыли и толченых камней?
– Верно ли, что из-за разлива помоев приходится ходить на ходулях?
Большинство предположений вызвало возмущенное опровержение, преимущественно со стороны Марион, Канделы и Штрандена. Зимородок безучастно ел, мало интересуясь спором. Мэгг Морриган благоразумно помалкивала. Гиацинта была рада, что на нее перестали обращать внимание. Гловач, жуя, настраивал лютню.
– Когда ихний совет направляется в ратушу молоть языками, – сказал Борживой, мстительно поглядывая на Канделу, – тут-то и начинается самый разлив помоев.
– Города хороши тем, что в них созданы условия для изготовления и хранения книг, – объяснил Штранден. – Поэтому я жил преимущественно в городах. Но вместе с тем, города – это скопление несчастий и пороков. Поэтому я и ушел из города.