– Я личный посланник Первого министра Великого и Ужасного!
О ужас! В самом конце фразы, как раз на слове «Ужасный», голос его сорвался на фальцет!
Старик удивленно приподнял бровь.
– Кого?
Посланник решил было, что старик над ним смеется. Но нет, взгляд старого человека был чист и прозрачен – он и в самом деле хотел понять, о ком говорит собеседник.
– Великого и Ужасного Гудри-хана! – торжественно провозгласил тартакандец. По счастью, на этот раз голос его прозвучал именно так, как и требовалось, – уверенно и внушительно. И все же на всякий случай, чтобы у старика не оставалось уже никаких вопросов, посланник добавил: – Властителя Подлунной империи – да продлятся безмерно его годы!
– А-а. – Старик как будто был разочарован. – И что же делает здесь, в деревенской глуши, посланник Первого министра досточтимого Императора?
– Я сопровождаю ко двору Императора одного мудреца из Сатора, – важно выпятил грудь тартакандец.
– Неужели? – Теперь уже обе брови старика одновременно взлетели вверх. – Неужели ты отыскал в Саторе всего только одного мудреца?
Старик определенно издевался над тартакандцем!
– Вот что, старик. – Голос посланника приобрел угрожающее звучание. – До прибытия в Тартаканд я должен заботиться о покое и благополучии человека, которого сопровождаю. Твое пение мешает ему уснуть. Понимаешь? Так что, будь добр, не заводи свою песню заново.
– Твоему господину хочется спать? – спросил старик.
– Да, – кивнул в ответ посланник. Ши Хуань-Ло не был его господином, но сейчас это было неважно – тартакандец хотел поскорее закончить странный разговор со странным стариком. – Мы рано поднялись и долго были в пути. Моему господину нужен отдых.
– Но мне хочется петь. – Старик развел руками. – Желание петь не более предосудительно, чем желание спать. Так что мы с твоим господином находимся в равных условиях.
– Не думаю. – Посланник положил руку на рукоятку меча.
Жест, по его мнению, был весьма красноречив, но старик даже бровью не повел.
– Ты хочешь заставить меня молчать? – спросил он.
– Если потребуется, – ответил посланник, в душе далеко не уверенный в том, что сможет пустить меч в дело.
У тартакандца вновь появились сомнения в умственной полноценности старика, а, как известно, убить безумца – значит навлечь на себя лежавшее на нем проклятие богов.
Старик усмехнулся, взялся двумя пальцами за кончик левого уса и покрутил его, как хозяйка крутит кончик нитки перед тем, как вставить его в иголку.
– Ты слышишь, как течет река?
Вопрос старика, не имеющий никакого отношения к тому, о чем они говорили, вновь поставил тартакандца в тупик. Он даже обернулся и посмотрел на воду. Река текла себе как ни в чем не бывало и негромко журчала при этом, точно сама с собой разговаривала.