Ливень не прекратился даже посреди ночи, тяжкие цепи вогнали витязей в раскисшую глину почти по щиколотки, усталые руки, казалось, оторвутся от плеч, шевельнуть ими не было ни желания, ни возможности. Кромешная тьма проглотила мир с потрохами, даже со стороны Олешья не мелькал несущий тепло огонек, все обрывалось у кончика носа: взгляд, слух, даже размякшие от усталости мысли.
Время остановилось. И хотя Боги по прежнему проворачивали его бесконечное колесо, ни мыслью, ни взглядом ни слухом нельзя было уловить изменения, даже обтекающий кожу ветер не менял ни направления, ни силы. Только этот ветер и говорил, что мир еще жив, не превратился в единую скальную глыбу.
Никто не знал, что рассвет уже полыхал на пол неба, но лохматые тучи оставили нежный свет далеко в вышине, не пустили обогреть и порадовать землю. Только когда полыхающий диск Ярила полностью выкатился из подземного мира, кромка туч на востоке слегка посветлела.
– Неужто светает? – опухшими от промозглой сырости губами произнес Ратибор. – Эй, други! Просыпайтесь! Светает, как есть!
– А что толку? – уныло вздохнул Волк. – Свет, тьма… Для нас сейчас все без разницы. Клятые цепи!
Но свет крепчал, наливал мир формой и цветом, добавил движенье, объем, направление. Река стала желтой от глины, шершавой от безмерного числа разом упавших дождевых капель. Она текла со спокойной уверенностью, берега чуть отпрянули в стороны, под натиском вздувшихся вод.
Только Сершхан не поддался общему унынию, и хотя запястья кровоточили содранной веригами кожей, глаза живо и цепко осматривались кругом.
– Поглядите! – не веря глазам воскликнул он. – Это мне от тяжкой ночи мерещится или действительно Днепр убавил свой бег, потек медленней?
Волк глянул уныло, мол чего орать зазря, но тут же изменился в лице.
– Ратиборушко! – не сдержался он. – Погляди что деется! У тебя глаз поострее нашего, что это может быть?
– Точно, река потекла медленней, того и гляди вспять воротится! – пригляделся стрелок. – Стала на месте! Ну и ну!
Днепр замер. И вдруг завертел бурунами, поднял со дна муть и притопшие бревна, словно две силы бились в глубине за право указать направление могучей реке. Но победила новая, невесть откуда взявшаяся, нарушив древнейший Покон – рекам течь сверху до низу, развернула бурные воды вспять.
Витязи взирали на диво раскрыв глаза, даже про тяжесть цепей позабыли на время, а вода дрогнула отчетливой рябью, забилась волнами и потоком хлынула на берег, окатив и без того насквозь промокших друзей.
– Батька водяной, от же зараза клятая! Чего ж это он разбуянился-то? – отплевываясь от тины взревел Ратибор. – Будешь забижать почем зря, я тебе бороду-то повыдергаю, чтоб тебя… Нашел над кем потешаться, над беспомощными, обессилившими смертными! Не соромно?