Микулка вылез из кузни как барсук из норы, предложенный хозяйкой рушник мягко смахнул пот с лица, а за дверью по прежнему шумел дождь, манил влажной прохладой, тихого вечера. Он вышел на крыльцо, тихо скрипнув ладно пригнанной дверью и с насаждением подставил лицо под прохладные струи. Быстро стемнело, в паре окошек замерцали огоньки лучин, но Твердояр жил богаче, хозяйка запалила три масляных плошки, расставив их на столе и в углах задней стены. Тихо… Спокойно… Микулка вздохнул и вернулся в дом, плотно прикрыв за собой дверь.
Волк быстро приходил в себя, пробовал даже вставать, но Ратибор и слушать о том не хотел, хлопотал вокруг друга словно возле малой дитяти: постоянно менял тряпицы, что-то бурчал, будто старый дед, отпускал свои грубоватые шуточки. Рана уже перестала кровить, щеки налились здоровым румянцем, а глаза вернули привычный задорный блеск.
Из большого горшка в печи разливался густой аромат доброй сыти, хозяйка то и дело помешивала густое варево длинной ложкой, губы аппетитно причмокивали, пробуя похлебку на вкус.
– У вас веревка пеньковая есть? – спросил Микулка, присев на самый краешек лавки. – Надо начинать плести тетиву, неизвестно как дело пойдет, а к утру все должно быть готово.
Взяв большущий моток веревки, он снова спустился в кузню, где Твердояр доводил наконечники на звонком точильном камне.
– Ну что, – с легким оттенком хвастовства поднял голову коваль. – Готова работа! А как стрелы? Обтесал колья-то?
– Да вот же они, в углу стоят. Только каким пером оперить такие?
– Пером не оперить, – кузнец вытер руки о фартук. – Но можно попробовать навязать на конце пеньковую кисть – наконечник тяжелый, стрела должна пойти ровно. Но это пробовать надо, иначе никак.
Они вместе приладили наконечники на толстые древка, туго примотав для верности пеньковой веревкой, Микулка уже начал вязать кисти для другого конца, но в полутьму кузни просунул голову Ратибор.
– Сершхан вернулся, – коротко сообщил он. – Вылезайте, садитесь за стол, как раз вечеря готова, заодно и послушаем что к чему.
Они забрались в дом, слили друг другу из деревянной кадушки, смывая копоть и серую пыль железной окалины, отерлись рушником и уселись за стол – хозяин во главе, а Микулка с друзьями, на краешке лавки.
– А я мимо бабки шел и прихватил остатки наших харчей, – Сершхан передал хозяйке увесистый мешок. – А то такую толпу прокормить – дело не легкое. Особливо Ратибора, тот вообще ест столько, сколько око зрит.
– А на вид вовсе не толстый… – улыбнулась женщина.
– Да ему просто в прок не идет, – свесив с печи ноги, отозвался Волк. – Скока входит, почти стока выходит. И не смотри на меня так! Не хочу я лежать, когда вы трапезничаете! Тоже мне, нашли хворого… Что я по башке в первый раз получил?