Люся была права, поэтому разговор замяли, и женщины с большой осторожностью стали спускаться в подвал, где и располагалось царство местной Мельпомены.
В подвале было сумрачно, пахло сырыми тряпками и раздавался недовольный мужской голос:
– Вероника Абрамовна, сколько раз вам говорить, надо легко прыгать! Легко! Невесомо!.. Хотя с вашим весом… Стоп! А почему в зале посторонние?!
Прямо на Василису неизвестно откуда выскочил маленький, щуплый человечек и от возмущения чуть не захлебнулся:
– Кто вас пропустил?! Я спрашиваю… Нет, я так не могу! У меня на носу спектакль, а тут… Откуда вы, милые крошки? – откровенно издевался он.
Крошки немного подрастерялись, но только в самом начале. Люсенька скромно откашлялась в кулачок и, точно пионерскую клятву, звонко отчеканила:
– Мы по зову сердца! Пришли служить искусству и поднимать культурный уровень народонаселения!
– Поня-аатно… – скривился маленький мужичок. – Тоже, что ли, в артистки?
– Куда возьмете…
– В артистки, – поправила подругу Василиса, греметь тазами она не собиралась.
– Ну что же, давайте смотреть, на что вы годитесь, – вальяжно уселся на трубу бывший сантехник и кивнул Люсе. – Пройдитесь… Нет-нет, пока не входите в образ, просто пройдитесь. Вы что – издеваетесь?
Люся не издевалась, она не могла идти, поэтому неловко скакала на одной ноге.
– Вы издеваетесь, да?! – все больше накалялся самодельный режиссер, и Василисе пришлось погасить его гнев.
– Понимаете, – начала она, смахнув несуществующую слезу, – Люсенька вчера так неслась в ваш драмкружок…
– У нас театр! – взревел мужичок.
– Вот-вот, я и говорю, так неслась, что подвернула ногу. Настоящие люди искусства по своей натуре благородны, и я думаю, мы с вами не станем выгонять бедняжку из-за хромоты…
Режиссер похлопал глазами, старательно переварил услышанное и только потом закивал головой:
– Конечно, мы не станем. А вы сами? Вы тоже хромая?
– Я – нет! – гордо ответила Василиса и прошлась.
Прошлась по бетонному полу, среди толстых труб и свисающих отовсюду грязных тряпок, прошлась как королева!
– Ну что же, немножко развязно, пошловато, но пойдет, ничего. Пройдемте в репетиционный зал, я вас с труппой познакомлю.
Репетиционным залом оказалась небольшая комнатка с яркой лампочкой, со скамейками и колченогим столом в центре. На скамейках сидели люди разного возраста и с разными выражениями на лицах. Откровенно зевала какая-то толстушка, хмурилась древняя бабушка и стреляла глазами девчонка. Две женщины в углу о чем-то сварливо шептались и бросали на новеньких колючие взгляды. Были здесь и двое мужчин, один из которых несомненный красавец, а другой хоть и не такой лощеный, но тоже достаточно видный, чтобы украсить данное театральное общество. И среди этих людей, возможно, находился кто-то, кто смог лишить жизни неплохую женщину Римму.