– Ну ты послушай, – дергала она ножкой. – Аллочка Пузо! Издевательство какое-то, честное слово!
– Алисия! Ну какие мелочи! – уговаривала сестру Гутя. – У тебя и своя, девичья не Князева! Если ты помнишь, мы Клоповы.
– Ага! Всю жизнь Клоповой была, а теперь еще и Пузо буду! Сразу все на мой стан пялиться начнут! Чтобы такую фамилию себе позволить, надо иметь фигуру, как у Гурченко! Пусть изменит фамилию! Не хочу Пузой быть!
Николаю же Петровичу было не до мелочей. Он крутился как мог, нашел все ходы и выходы и очень скоро стал работать гаишником. Тут же продал дом в своем селе, что-то добавил и купил неплохую квартирку. Пусть старенькую, но двухкомнатную и в приличном районе. А уж потом без труда выправил паспорт и снова стал Цузо. Тут сердце Аллочки растаяло, она уже готова была стать Цузо и переехать в отдельную квартиру. Однако неверный Николай Петрович совершенно самостоятельно нашел какую-то тихую, улыбчивую женщину, женился и про Аллочку как-то и вовсе забыл. А вот Аллочка теперь никак не может его забыть, а заодно и простить сестре, что не сберегла для сестры такого оборотистого, ценного жениха.
Именно к нему теперь и предстояло направиться.
На встречу с бывшим возлюбленным Аллочка собиралась долго и тщательно. Она уже старательно измазала все лицо Варькиным тональным кремом и теперь тонко вырисовывала глаза. После каждого мазка Аллочка, подобно художнику, далеко отводила кисточку и несколько минут любовалась творением.
– Аллочка! Ну ты скоро? – теряла терпение сестра.
– Ах, не нужно торопиться, – оттопырив мизинец и вытягивая губы, совершенствовала красоту прелестница. – Спешка нужна при ловле блох.
– И бандитов, – нервничала Гутя. – Если через пять минут не будешь готова, я обойдусь без тебя.
Через пять минут повторялось то же самое. В конце концов Гутя отступила и оставила сестру в покое. Аллочка оторвалась от зеркала только через три с половиной часа. Теперь она стояла перед изумленной Гутей в новом трикотажном платье (кстати, деньги на него были заимствованы тоже из шкатулки), прическа ее взлетала высоко вверх и там кудрилась безбожно начесанными локонами, веки сами собой закрывались от обилия туши, брови убегали куда-то за уши, а губы лоснились оранжевой помадой с блестками.
– Да вот… – усмехнулась Аллочка, глядя на реакцию сестры. – Сама понимаешь, такое великолепие за двадцать минут не сотворишь. Гутя, ну уже поторопись, мы можем опоздать.
Даже манера говорить у Аллочки изменилась – голос стал немного гнусавым и вальяжным.
– Кстати, а Николай сегодня работает? – уткнулась кокетка в зеркало. – Мне бы хотелось именно к нему.