– Ну и что, что гонял? – накинулась она на дочь. – Ложись вон на диван да не мешай мне человеку всю правду обсказывать. А будешь мне на язык пятками наступать, на опохмелку даже не надейся! – пригрозила матушка, и девчонка, тихо вякнув нечто невразумительное, угомонилась. – Вот я и говорю – машины-то он гонял, а в последний раз поехал за машинами, да и того… не доехали они. Их четверо отправилось, а по дороге их машина упала с обрыва, перевернулась да еще и сгорела вся. Ох Ирке и горе было, ох и горе-е-е! Так горевала, так горевала… месяца четыре слезы ручьем… Вон под ей Николавна живет, дак та все жаловалась, что ее Ирка заливает…
– Х-хы! Так это ж у Ирки кран на кухне тек, вот и заливала, – ненадолго пришла в себя Алька и пьяненько фыркнула. – А так она ни фига и не горевала!
Маменька сверкнула на дочь грозным взглядом, но ничего не сказала, только вздохнула. Снова скроила печальное лицо и продолжала:
– Значит, тосковала она сильно. Это я говорила уже, да? А потом, через полгода, взяла да и вышла замуж за Сеню. Ох и хороший мужик попался! Ох и хороший! Я вот, бывало, на балкон выйду и гляжу, выйду и гляжу. А кода не видно, дык я в биноклик… кхм… Ирку он любил до беспамятства. И Шурика тоже. Кажный раз с получки домой идет, Ирке колбасы накупит, а мальчонке леденец…
– Да ни фиг-га он Шур… ик… ка не любил! – снова проснулась Альбина. – Он Ирке всегда говорил – «роди мне моего ребенка, а то этот… мне все глаза измоз-золил». Говорил, говорил, а потом Шурик… ик… пропал!
Зинаида не знала – верить или нет пьяной болтовне Краковой-младшей. Но старшая согласно мотнула головой:
– Ага, пропал мальчонка-то. У нас в подъезде бабы так и говорили: мол, Сенька от чужого мальца избавился, поди-ка своего заводить собрались. Я ж говорю – хороший мужик, обстоятельный, ко всему с умом под…
– Нет, то есть как это «от мальчонки избавился»? В детдом, что ль, сдал? – не сообразила Зинаида.
Женщина развела руками.
– А кто знает? Может, и в детдом. Он же мне не говорил, куда. Да ладно мне, он даже Ирке не сказал! Она потом пацаненка-то все искала, искала. Поди-ка с год… Алька, медведиха дохлая! Сколь времени, говорю, Ирка Шурика искала?
Алька очумело открыла глаза, но потом нахмурилась, качнулась и проронила:
– Всю жисть!
– Во, – подняла толстенький палец женщина. – Всю жисть. И все одно не нашла.
– Она по-о-чти нашла, – снова ожила Алька. – К ней потому что вот так – раз! – и подошла цыганка. И за руку ее цап-царап! И ка-а-а-ак зашипела-а-а-а! Я, грит, знаю, где твой ребенок спрятан!
– И где? – не выдержала Зинаида.