Плюх запыхтел, поджал губы, а потом выпалил:
– Знаешь, я от твоей Анечки скоро в барсучьи норы прятаться буду. С ней и не такого на себя наговоришь. Пошли, где там у тебя чай?
Зинаида, осмелев от переживаний, уцепилась за руку мужчины, почувствовала сильное тепло и расслабилась. И, как оказалось, преждевременно. Возле подъезда толкалась небольшая кучка подростков и кого-то явно поджидала.
– Саня, назад! Она не одна! – вдруг выкрикнул кто-то из толпы, и подростков смело в мгновение ока.
– Слушай, ветер-то какой! Прямо с головой шапки рвет, да? Я люблю, когда прямо с головой… Знаешь, я все хотела тебя спросить, – мурлыкала Зинаида, прижимаясь к плечу кавалера, – с чего ты взял…
– Подожди-ка! – насторожился Игнатий Олегович и попытался высвободить руку. – Зачем здесь стояли эти люди?
Зинаида руку не выпускала. Только-только у них начали складываться отношения, а тут какие-то люди, помехи!
– Ой, ну мало ли зачем? Чего ты вздыбился? Это же подростки! Сейчас у них все клубы позакрывали, а стоять-то им где-то надо, – отмахнулась Зинаида и снова уставилась на Плюха восторженными глазами.
Однако тот ее восторгов не разделял и упрямо не хотел любоваться сумасшедшим ветром.
– Нет, они не просто толкались от безделья. Они… они ведь тебя, Зина, поджидали. Ты слышала? Их спугнуло то, что ты не одна…
Возле крепкого плеча Игнатия Зинаиду не испугало бы и цунами, а уж какие-то подростки… Тем более что в центре агрессивной группы она явно разглядела Кристину. И хоть девчонка обещала ей какие-то жуткие страсти, Зинаида видела в лице Кристины своего человека. Ну, негодяйка, конечно, но чего уж она такого сотворить может?
– Успокойся, – отмахнулась она, – это Кристина была. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Она мне грозилась гадость устроить. Сейчас, наверное, на весь подъезд будет лозунг: «Зинка – от трусов резинка!» Меня так в детстве дразнили, я уж и обижаться перестала.
Однако стены в подъезде, кроме прежних надписей, ничем новым похвастаться не могли.
Заглаживая свою вину перед Плюхом веселым щебетом, Зинаида ввалилась в прихожую.
– Ой, ну наконец-то, – встретила их у порога Юлька. – А-то вас тут дожидаются. Дама какая-то печальная. Я уж ей и журналы показывала, и петь пыталась, а она никак не хочет радоваться жизни. Не понимаю, зачем с таким настроением в гости ходить?
– Например, чтобы поделиться горем, – отрезала Татьяна, появляясь в дверях. – Жду вас, жду…
У Зинаиды екнуло сердце.
– Таня, что? Звонили? – затараторила она. – Сколько просят? Тань, если много, ты торгуйся! Нет, на фиг, не надо торговаться, мы лучше фальшивок напихаем. Я видела, в магазине сторублевки продаются, правда, стоят, как натуральные. Ой, ну что ж мы у порога? Пойдемте в комнату. Юля, борщ я потом поем.