Олимпиада Петровна быстренько побледнела, как и положено чувствительной даме в такой ситуации, Инга крякнула, поставила коляску с сонной Машенькой на чистый пол и понеслась собирать вещи.
– Мамань, я вас провожу, а ты не вздумай в обморок рухнуть, – на всякий случай предупредил Дуся. – Во-первых, нам торопиться надо, а во-вторых, я сегодня уже ненадолго отключился в это самое бессознание, так тут такого наворотили!.. Мамань, давай бросай свои кули, нам еще в магазин за продуктами нужно заехать, я по дороге все объясню.
После такой пламенной речи Олимпиада Петровна даже не стала проходить в комнаты, она тут же развернулась, ухватила коляску и потопала с драгоценной ношей подальше от опасной квартиры. Ее многострадальный опыт подсказывал, что в таких случаях лучше слепо подчиняться сыну. Видимо, на даче у бабы Глаши им и впрямь будет куда безопаснее.
Баба Глаша долгое время работала вместе с Дусей в роддоме – мыла полы. Старушка она была веселая, добрая, приветливая, и несмотря на старческую немощь, именно она помогла Машеньке стать дочерью Евдокима Филина. Правда, после того случая она больше в роддоме не работала, уехала со своей дочкой в маленькую деревушку, разводила там гусей, уток и индюков и вообще жила там тихой, спокойной жизнью. Дуся не раз ее навещал, приезжал и с Машенькой, и с Олимпиадой Петровной, и такие поездки приносили радость всем – и гостям, и хозяйкам. А так как роддомовские работники не слишком интересовались судьбой уволившейся пенсионерки, никто о новом месте жительства старушки не ведал. Вот и получалось, что временный отдых в деревенских условиях сейчас был как нельзя более кстати. Тем более что Дуся с бабой Глашей уже обо всем договорился.
До деревушки доехали без приключений. Правда, корыстному соседу пришлось выложить немаленькую сумму, но сейчас об этом никто не думал. По дороге Евдоким вкратце описал события последних часов, поэтому дамы теперь сидели с самыми траурными лицами. Олимпиада Петровна так прониклась опасностью, что даже не спросила, в какой больнице лежал теперь ее жених. Да Дуся все равно не знал.
– Дусенька мой, – вздумала разрыдаться Олимпиада Петровна, когда Евдоким уже нагостился у своей старой знакомой бабы Глаши и теперь собирался домой. – Ну как же ты там один-то, а-а-а? Мы ведь даже Душеньку с собой прихватили-и-и-и, за тобой теперь и вовсе приглядеть некому-у-у-у. И куда же ты, зараза такая, опять вляпался-а-а-а-а?
– Мамань, не голоси. Разберусь, сам приеду и все расскажу, ясно? – по-военному чеканил Евдоким. – Баб Глаш, деньги я тебе оставил, телефон мой ты знаешь. Инга, ты тут помогай по хозяйству, не виси гирей-то на шее, а я…