– Ничего не сделала. Но ты права, могла бы. Если бы не наболтала лишнего. Девчонка на самом деле психически нездорова. Представляешь, еще в детстве она влюбилась в Антонова…
– Нашла же в кого! – охнула Люся.
– Да вот. Ну а потом ее влюбленность переросла в манию. И Анну она убила вовсе не из-за большой любви к матери, она и мать-то не любила из-за того, что та о ее чувствах догадалась. Ну, ладно, про нее и говорить не хочется… Вы-то как вовремя успели!
– Не успели мы. Мы с Володей как раз таки опоздали. Пришлось поднимать на ноги Пашку, а уж тот… Вася, скажи мне, где твой сын научился так ругаться? У меня от стыда на щеках кровеносные сосуды лопнули.
– Это у тебя варикоз, не обращай внимания. И что дальше?
– А что? Они уж сами там как-то. По рации связывались, по телефонам орали, с гаишниками перекликались. Вася, ну кто мне расскажет, как тебя искал твой сын! Честно говоря, в какой-то момент они вас потеряли, мы-то с Володей за ними на машине ехали, видели. Потеряли, точно. Но тут по вам, видимо, стали стрелять, и тогда Пашка со своими ребятами взял и их, и вас. Между прочим, тебя нашли самую последнюю. Мы уж думали, грешным делом, ты к медведю в берлогу схоронилась до весны. Насилу тебя докричалась. Ну у тебя и видок был! Вся синяя, даже фиолетовая, руки лиловые, вместо башки засохшее воронье гнездо, и в черном пальто!
– Это Александр Сергеевич мне свое отдал, так бы я окоченела насовсем. Правда, он приятный? – смущенно спросила Василиса и по-девичьи спрятала нос в одеяло.
– Конечно! Конечно, он замечательный! – воодушевилась Люся. Она уже знала, что ее тактика по сведению этих двоих раскрыта и что ее неминуемо ждет кара. – Ты только вспомни: раньше ради женщин в окна лазили, на балконы взбирались, стрелялись!
– Да, не те пошли теперь женщины, – вздохнула Вася.
– А он такую, стало быть, нашел. С чего бы ему верхней одеждой раскидываться на таком-то морозе? Хороший человек. И работу нам предлагает, и сам в тебя влюбился, я же видела!
– «Сам»! – передразнила ее Вася. – А кто Потапову звонил? Ты. «Для дальнейшего содружества»… Ладно еще он не понял, какое содружество ты имела в виду!
Люся не сдавалась.
– Ну и что! Ну и что! А зато он тебе руки целовал! А тебе уже сто лет никто их не целует, кроме Малыша! И все! И давай спать, уже девять утра, а мы не ложились!
Хотелось спать и спать, но в дверь звонили и звонили. Люся еле продрала глаза и вдруг поняла – если сейчас она не встанет, то поднимется больная Василиса.
– Ой, ну кто там? – открыла она двери.
«Там» были девчонки из «Клеопатры». Непонятно, откуда они узнали про подвиг Василисы, но заявились вдвоем. Татьяна притащила долг и выставляла руку с деньгами далеко вперед, отчего-то думая, что без них ее в дом не пустят. В других руках у них топорщились громоздкие букеты и пакеты с продуктами, грозившие вот-вот лопнуть.