– Сим, кто там? – послышался голос из комнаты, и в коридор вышел еще один парень, точная копия первого.
– Вы, извините, к кому? – улыбался тот, кого назвали Симкой. – Вы, если я не ошибаюсь, Сергей Сергеевич?
– Мы вас на кассете видели со Дня именинника, – подключился второй. – Да вы проходите.
– Вы что, близнецы? – опомнился наконец Сергей.
– Ну да, проходите же.
– А где отец?
– Папа сегодня на каком-то совещании, сказал, что задержится, а мама… Валь, а мама где?
– Не знаю, мы пришли, ее не было, подъедет попозже, наверное. А им передать что-нибудь? Можно папе на сотовый позвонить.
– Да нет, спасибо, я потом сам зайду. По телефону не хотелось бы, – пробормотал Сергей, нажимая кнопку лифта.
Перед химией у кабинета собралась кучка учеников, когда к классу подлетела Даша Литвинова.
– Дашка, ну ты ва-а-ще!
– Ой! А прикид какой! Сразу видно, что вышла замуж за миллионера! – девчонки плотным кольцом окружили подругу.
– Да я не вышла еще, – сияя, вертелась в их кругу Даша.
– Ну, представляю, что будет, когда выйдешь! – с завистью ощупывала Капустина дорогую ткань юбки. – Слушай, а когда у вас свадьба? Наверное, в свадебный круиз по Средиземному, точно?
– Ах, если бы наши девочки почаще за богатеньких выскакивали, глядишь, Капустина бы и географию выучила, – встрял вездесущий Севка.
– Севка! Не скрипи зубами, я ведь за человека выхожу, а не за деньги, – беззлобно отмахнулась Литвинова.
– Я понимаю, детонька, понимаю, – Ильченко театрально закатил глаза. – Стоя у пошлого шеста, в самой клоаке постылой жизни, ты вдруг постигла великую истину – человек с деньгами тоже человек! И чем денег больше, тем человек лучше. И тут же отдала свою руку и сердце кристальной души миллионеру дяденьке Брутичу.
– Сев, а ты тоже выйди к шесту в клоаку, может, тоже чего-нибудь умное постигнешь, – спокойно парировала Даша. – Хоть как-то поумнеешь, а то сидишь на заднице, лень пошевелиться, и тихо ненавидишь всех, кто осмелился жить лучше тебя. А получается у них, между прочим, только потому, что крутятся как белки в колесе. И работают не языком, как ты…
– А как ты? – прервал ее Севка.
Даша по-кошачьи сузила глаза и уничтожающе промолвила:
– Мне иной раз кажется, Сева Ильченко, что ты ненавидишь меня за то, что я не стыжусь даже стрептизершей быть, если припечет. А вот ты и хочешь легких деньжат срубить, да боишься, что авторитета лишишься, что на тебя будут смотреть и не ахать. Так что не кусай меня, ребенок, ты мне не сделаешь больно, у тебя еще зубки молочные.
– Правда, Ильченко, ну чего достаешь! – ополчились девчонки.