«Я дурак, дважды, нет, трижды дурак, полный кретин! – отчаянно ругал себя запыхавшийся Мортас, пытаясь усилием воли подавить боль и еще клокотавший внутри гнев. – Я чувствовал, знал, что в этом деле что-то не так… слишком высокая оплата, да и герцог был чересчур мил. Благородный ублюдок, кинул меня как кусок мяса волку в пасть, отправил на бойню!» Внезапно Мортас оборвал внутренний монолог, простая и ясная как день догадка осенила его затуманенный эмоциями рассудок. Он вдруг понял и устыдился, что зря обвинил Лоранто в предательстве, в грязных играх за его спиной. Находясь в столице Империи, за несколько сотен верст от замка барона, главный казначей не мог знать, кем был Онарий на самом деле. Для него, вельможи и влиятельного имперского чиновника, «проницательный Фьюго», как называли барона за глаза, был всего лишь опасным политическим противником, способным оказать нежелательное влияние на филанийский двор при решении важных мировых вопросов. Даже самые хитрые и пронырливые агенты, щедро оплачиваемые из имперской казны, не смогли докопаться до истинной сути существования барона и его ближайшего окружения, поскольку жили в столице и видели лишь внешнюю, показную сторону его непростой, двуличной жизни. Только ему, грязному наемнику и убийце, удалось заглянуть за завесу страшной тайны, случайно попасть в логово вампиров.
Мортас встал на ноги и, шатаясь, подошел к ближайшему гобелену. Рука крепко схватила красное полотно и с силой рванула его на себя. С уст побледневшего солдата слетели слова проклятия. За дорогостоящей декоративной тряпкой скрывался огромный, в три человеческих роста, оконный проем. Поверхность стекла была темно-синего цвета и зловеще блестела, отражая пляску пламени факелов.
«Форенсийский торьер, – с горечью отметил про себя Мортас, – если верить древним легендам, только этот редкий стекольный сплав отсеивал убийственные для кровососов лучи. В этой зале они могут собираться даже в самый солнечный день!»
Погруженный в тяжелые размышления наемник медленно подошел к неподвижно лежавшему телу, наступил на окровавленную голову врага и, отвернувшись, чтобы не видеть уродливой раны на лбу, быстрым, сильным рывком выдернул глубоко засевший в черепе кинжал. Челюсти вампира клацнули в последний раз и навеки застыли в оскале.
«А может быть, я просто сгущаю краски? Устал, боюсь трудностей, ищу отговорки, чтобы не пойти до конца, а побыстрее убраться из замка… – придирчиво копался в себе Мортас, неподвижно стоя над телом вампира и терпеливо ожидая, когда же труп нежити наконец возгорится священным пламенем Индория, пожирающим, по словам священников, тела убиенных живых мертвецов. – Кого я хочу обмануть, самого себя?! Возможно, не все так плохо… Фьюго – придворный, а не провинциальный вельможа-затворник, его часто видели в королевском дворце, притом при свете дня. – Мортас слегка улыбнулся, смеясь в душе над своими глупыми человеческими страхами. – Нет, нужно меньше общаться с суеверными людишками, а то вскоре собственной тени бояться начну! Барон – обычный, постепенно выживающий с возрастом из ума старикашка. Ну, держит на службе, быть может, последнего во всей Филании вампира, что с того? Чем кровосос хуже обычного тигра или льва? Грешно, опасно, зато на балах есть чем похвастать: ручной вампир – экстравагантно и очень, очень неординарно!»