— А что, может, оно и недурно, — проговорил молчавший до этого Мстиславский. — Мы-то что теряем? Может, сотника одного.
— Обдумать надо, — недовольно проворчал Голицын. — Ступайте-ка к своему полку, стрельцы. Известим мы вас, что порешили.
— Добро, — склонил голову Крапивин. — Только прошу вас, коли надумаете меня в стан самозванца отпустить, пусть знает о том пять человек. Вы трое, Федор и я. И никто более.
Голицын метнул на него недобрый взгляд:
— Уж не хочешь ли в измене людей наших уличить?
— Нет, воевода, — отрицательно покачал головой Крапивин. — Только время смутное, а дело тайное. Надежнее оно будет.
— Будь по-твоему, — небрежно махнул рукой Голицын, отпуская стрельцов.
Крапивин и Федор вышли из шатра, где совещались воеводы, и двинулись вдоль костров охранявшего их стрелецкого полка.
— Что скажешь? — негромко спросил Крапивин у командира.
— Чего тут говорить? — удивился Федор. — Ясное дело, совет держать воеводы решили.
— А вот мне непонятно. Я один всю их работу делать взялся. Риска для них никакого. Если даже попадусь, они завсегда сказать могут, что не посылали меня. Не понимаю.
Федор неопределенно пожал плечами. В полном молчании они достигли расположения своего полка.
— Ну что, спать, что, ли пойдем? — сладко зевнул Федор.
— Можно и спать, только…
— Что только?
— Послушай, Федор, — Крапивин понизил голос, — ежели воеводы не надумают до завтрашнего вечера меня отпускать, то я сам пойду. Отпустишь меня?
Федор внимательно посмотрел на него:
— Зачем это тебе? Если в лагерь самозванца пройдешь да еще порешишь его, навряд ли голову сносишь. А ежели живым уйдешь, здесь тебя накажут за ослушание.
— Думаю я, что, если нынче же его не остановить, большие беды этот самозванец Руси принесет.
Федор замялся и вдруг тихо спросил:
— А если это не самозванец?
Крапивин несколько секунд стоял в замешательстве.
— Это самозванец, Федор, — произнес он наконец. — Головой клянусь. Я видел его в доме Романовых, перед тем как вы взяли его штурмом четыре года тому назад.
— Да ты там был?! — изумился Федор.
— Был, — признался Крапивин. — Как только из Сибири вернулся, нанял меня Федор Романов. И в бою я том против тебя стоял. Да потом с Москвы утек. А самозванец тот, Отрепьев, тогда в услужении у Романовых был. Я сам его видел.
— А уверен, что это он?
— Уверен. Я его и у князя Константина Острожского видел, когда он в Польшу побег.
— А ты что там делал? — в голосе Федора зазвучало подозрение.
— Так от гнева царского сбежал, — нашелся Крапивин. — Да не выдержал на чужбине. Вернулся, когда забыли уж меня, и на службу царскую поступил. Понимаешь, я русский и России хочу служить.