Прошло еще несколько минут непрерывного грохота, и Крапивин увидел, как перед тыном возникают из порохового дыма несколько всадников. Двое из них осадили коней, не решившись с ходу брать препятствие, но остальные перемахнули укрепление и ринулись рубить артиллеристов. Произошло то, о чем предупреждал Басов. Остатки сильно потрепанной огнем, но не уничтоженной до конца кавалерии доскакали до укрепленных позиций и вступили в рукопашный бой. С яростным криком Крапивин бросился в бой. Теперь его полк могли спасти только полки Федора и Басова.
Выстрелы стали реже и постепенно прекратились, все окружающее пространство наполнили звон сабель, храп коней и отчаянные людские крики… Однако поляков за линию обороны прошло чрезвычайно мало. Через десять минут все смельчаки из Речи Посполитой были перебиты, а стрельцы вновь придвинулись к тыну. Когда дым рассеялся, Крапивин увидел, что скудные уцелевшие остатки кавалерийской лавы сжимают с двух сторон стрельцы Федора и шведские кавалеристы Басова. О том, чтобы вести огонь по ведущим рукопашный бой частям, не могло быть и речи. Выскочив вперед, Крапивин закричал:
— Вперед, братцы! Не посрамим землю русскую!
Уже через несколько минут они врубились в смешавшиеся ряды польской конницы и принялись ее теснить. Попавшие в клещи поляки храбро рубились, однако их задачей теперь стало вырваться из окружения. Им это удалось. Теперь прямо перед Крапивиным были отступающие польские всадники. По правую руку восстанавливал строй стрельцов Федор, а по левую горделиво гарцевал на коне во главе шведского конного полка Басов.
«Теперь мы вместе, против одного врага, в едином строю», — удовлетворенно подумал полковник, и тут до его слуха донеслась длинная фраза-приказ, произнесенные Федором. Крапивин различил лишь два слова: «колдун» и «пли». Повернувшись, он увидел, что Федор саблей показывает на Басова.
— Нет, Федор, не надо!!! — что есть силы заорал Крапивин.
Но было поздно. Не менее пятидесяти мушкетов выстрелили в едином залпе. Крапивин видел, как Басов вместе с лошадью были буквально сметены шквалом свинца.
— Н-е-е-е-т!!!
Крапивин со всех ног бросился туда, где только что гарцевал его друг.
Он бежал, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой, и когда остановился, его глазам открылась страшная картина. На земле лежала изрешеченная пулями лошадь. Рядом валялись окровавленная сабля Басова без ножен и простреленная в двух местах шляпа. Но нигде не было ни самого фехтовальщика, ни кусочка тела, ни лоскутка одежды. Словно и не существовало никогда полковника Басовсона.