– Только с Бордоном? – Рокэ Дьегаррону родич или нет? Наверняка какой-нибудь троюродный кузен, но по виду не скажешь. – О Гайифе речь не шла?
– Маршал говорил, – припомнил виконт, – дожи – это закуска.
– Так и есть, – кивнул генерал, – «дельфины» – дорога к «павлину». Что было потом?
Потом были отравленные лилии, маэстро Гроссфихтенбаум с его скрипками, принцессы, дождь и последний вечер, когда и слепой бы сообразил... Валме прокашлялся, лилии и принцессы маркиза не интересовали, а последняя песня... Про нее не расскажешь даже кэналлийцу.
– Двенадцатого Осенних Ветров Алва что-то узнал... – И делал вид, что все в порядке, мерзавец. – Он исчез утром вместе с галерой Джильди, даже кэналлийцев бросил.
– И вы?
– Я поехал в Талиг. – Из Тронко все его эскапады казались смешным и нелепыми, каковыми и являлись. Виконт Валме бросается на помощь кэналлийскому Ворону! Изумительный сюжет...
– Понятно, – нарочито равнодушным голосом сказал Дьегаррон. – Дороги в это время года оставляют желать много лучшего.
– В этом мире многое оставляет желать лучшего, – заявил Марсель, понимая, что совершает очередную глупость. – Генерал, мы просим нас использовать соответственно нашим способностям и умению.
– Погодите, виконт, – махнул рукой кэналлиец, – что делать со способностями Валмонов, лучше всех знают Валмоны. Карло, ты давно видел отца?
– Весной в Давенпорте.
– Поедешь к нему, но не сразу, а через Надор. Армии Талига должны стать единым целым. – Генерал потянулся было к чернильнице, но передумал. – Ничего нет глупей приказа, написанного до ужина. Капитан, Алва вам этого не говорил?
– Нет, – передернул вдруг замерзшими плечами Марсель, – он говорил, что армия войны всегда бьет армию мира...
За стеной что-то хлопнуло, потом еще раз, уже ближе. Валме оглянулся и узрел внушительного олларианского епископа с богатым наперсным знаком, но в тяжелых стоптанных сапогах. У святого отца всего было много, но особенно – бровей и чрева.
– Хляби небесные разверзлись, – возвестил клирик, – «и не смогла принять земля в лоно свое всю воду, и вышли из берегов реки...», а все потому, что низверглась на землю вода, а воды много не выпьешь.
Дьегаррон молча подошел к бюро и вытащил оттуда бутыль и четыре стакана. Бонифаций, а бровеносец мог быть только им, хитро глянул на кэналлийца и поворотился к Марселю:
– Сказано: добродетель жены проступает в лицах детей ее, а стезя воинская есть удел храбрых и сильных духом. Вижу я, наследник Валмонов сменил багрец и парчу на доспехи, а злато – на сталь.
– Самому странно, – пробормотал виконт, оторопело глядя на святого отца, – вышло так.