– Пери кто такие? – повторил вопрос Ивар.
– А, ты все боишься за друга… – усмехнулся ибн-Исмаил. – И зря! Пери – могущественные духи женского рода, чаще всего опасные для людей.
– А ты говоришь – не бойся!
– Пери может напакостить, но она взяла твоего приятеля себе в мужья и вряд ли будет вредить ему! – пояснил Малик. – Он проживет долгую и счастливую жизнь без болезней и тревог! Ни в чем не будет знать недостатка! Видишь, как ему повезло?
– Ничего себе – повезло! – ухмыльнулся Ивар. – Он же от скуки там свихнется!
– Странные вы – люди… – вздохнул джинн. – Идет счастье вам в руки, а вы его изо всех сил отпихиваете: скучное оно, мол. А потом плачете: ой, плохо живем…
– Не тебе нас судить!
– Это точно! – Малик ибн-Исмаил бултыхнулся в воду, подняв облако брызг. – Хоть я и сотворен из огня, а вы – из глины, Аллах заставил джиннов поклоняться человеку, а не наоборот!
– Ну что? Здесь заночуем? – Бузислав, ехавший во главе каравана, обернулся.
– Пожалуй… – ответил Ивар, оглядывая окрестности. – Ты у джинна спроси, может, он чего дельное посоветует…
Тропа здесь оказалась точно такая жё, как и далеко на западе, в тех горах, в которых пришлось искать спасение от турок. Удобная торная дорожка, неспешно перебирающаяся из одной ложбины в другую, карабкающаяся на хребты и отважно извивающаяся между завалами каменных глыб.
Только горы были другие. Не такие высокие, они удивляли диким видом. Чудилось, что земля только что вытолкнула их из своего чрева. Ветер не сгладил еще остроту пиков, а стены пропастей не успели оплыть. Торчали там и сям причудливой формы оранжевые, алые и белые скалы.
Между ними скромно пристроился небольшой участок ровной земли – приятная неожиданность в краю склонов и откосов…
– Скорее ворона по-соловьиному запоет! – усмехнулся русич, но пробку из висящего у седла меха вытащил. Синяя, светящаяся голова джинна, носящего звучное имя Малик ибн-Исмаил, тут же высунулась наружу.
– Чего изволите? – спросил джинн гнусавым голосом, подумал и добавил: – О воины, исполненные безумной отваги!
С тех пор как ибн-Исмаил добился того, чтобы его взяли с собой, красноречия в его болтовне слегка поубавилось.
– Глянь своим джиннским оком, – сказал Бузислав, – нет ли тут вокруг какой пакости? А то мы на ночлег собрались становиться…
Малик ибн-Исмаил некоторое время озирался, потом губы его задвигались:
– Все нормально. – И джинн выбрался из меха целиком.
В этот же момент черная конусовидная гора, которая еще хорошо просматривалась из пустыни и сейчас маячила где-то южнее, вздрогнула и выпустила из вершины сноп алого пламени, поднявшегося до самых небес. Донесся раздраженный рокот, земля задрожала.