Опер Главка Борисов бегал по ближайшему подъезду и опрашивал жильцов дома. Зашедшему ему помочь Кивинову резал слух Гришин вопрос: «Талона нет?» Кивинов сначала решил, что речь идет о талоне-уведомлении о регистрации заявления, но потом понял, что, скорее всего, он имеет в виду талоны на бензин для главковской «Волги».
Закончив наконец все процессуальные и криминалистические премудрости, присутствующие дружно направились в 85-го отделение, где заперлись в кабинете Соловца и стали, вероятно, составлять план раскрытия убийства таксиста. Обсуждение сие сопровождалось истерическим смехом и мелодичным стеклянным звоном.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ:
ОРИЕНТИРОВКА N 1015 В период с марта по апрель 1992 года в различных районах г. Санкт-Петербурга совершено шесть убийств водителей таксомоторов. С мест происшествия ничего похищено не было. Водители были убиты заточками кустарного производства. Учитывая особую тяжесть совершенных преступлений, предлагаю:
1. На розыск преступника ориентировать весь личный состав и подсобные силы.
2. Проверить на причастность лиц, задержанных в дни совершения преступлений за административные правонарушения и имеющих следы крови на одежде.
3. Проверить на причастность лиц, состоящих на учете в психоневрологических диспансерах, ранее судимых за подобные преступления.
О всех сигналах немедленно информировать 22 отдел ГУВД г. Санкт-Петербурга.
Начальник ГУВД г. Санкт-Петербурга генерал милиции Т. Т. Комаров.
Процент раскрываемости преступлений 85-м отделением милиции падал с быстротой бетонной балки, сброшенной с Эйфелевой башни. Остановить падение не могли ни героические потуги личного состава, ни липовые «хулиганки», ни даже приказы и выговоры руководства. Единственным средством на пути девятого вала преступности оставалось одно – отказник.
«Отказник» – пьянящее слово, которое любой опер из любого уголка страны понимал слету и без перевода, слово, которое было известно всем, начиная с начальника ГУВД и кончая самым молоденьким опером в отделении. «Отказное преступление – раскрытое преступление», – любил говаривать Соловец. И это было чистой правдой, поэтому любой оперативник, получив заявление от граждан, бросался на поиски противоречий, свидетелей или следов, которые хоть в чем-то могли опровергнуть слова заявителя. Порой раскрыть преступление было легче, чем доказать, что его не было вовсе. В результате на свет появлялся отказник – литературный опус, по сравнению с которым даже романы Агаты Кристи выглядели лишь жалким бумагомарательством. Ну а если за три дня в материале не появлялось ничего нового, опер с виноватым видом подходил к начальнику и, слыша: «Плохо работаем», со вздохом отдавал материал на возбуждение «глухаря».