– Не помню я, какая разница?
– Вот выучишь, сдашь экзамен, тогда и получишь оружие. В понедельник, кстати, зайдет в канцелярию, распишешься за своего подростка.
– К-какого еще подростка?!
В принципе Плахов давно уже перестал удивляться всякого рода заскокам верховного начальства, но некоторые идеи до сих пор заставляли в изумлении раскрывать рот.
– Надо внимательно слушать на штабных совещаниях. В связи с ростом подростковой преступности и беспризорщины к каждому офицеру милиции прикрепляется трудный подросток.
– Чем прикрепляется? Клеем?
– Приказом! Ясно? В канцелярии возьмете данные и распишешься в получении.
– И фиг ли с ним делать?
– Воспитывать и направлять. В конце каждого месяца отчет о мероприятиях. Если, не дай Бог, сядет или еще какой номер отколет, пеняй на себя.
– О-о-о…
Игорь вышел от зама. Это достойно. На заявах некому сидеть, а теперь еще и обормота какого-то куда-то направлять. Горшок за ним выносить не надо?
– Игорь, – окликнул Плахова дежурный, – заявочка есть.
– Что такое?
– На берегу Блуды отдыхающие нашли скелет ноги. Боятся купаться. Сгоняй, убери.
– Не поеду, у меня пушку отобрали, пускай зам убирает.
– Это не входит в его обязанности.
– А в мои не входит воспитателем работать.
– Я доложу.
– Докладывай.
Пистолет Плахов сдавать не стал, расписываться в получении подростка – тоже. Не знаю ничего, не слыхал…
Зайдя в кабинет, набрал номер.
– Алло! Настя?! Привет, Плахов это, ну что? Говорила с Веркой? Так, ага, отличненько. Давай адрес общаги, я к пяти подъеду. И ты подъезжай. Да не бойся ты, нет у тебя в телефоне никаких «жучков». Хотя погоди секунду, лучше я за тобой заскочу и вместе поедем. Хорошо? Ну, до встречи.
Игорь бережно опустил трубку. Что-то непонятное происходит. Настя стала единственным светлым лучиком в сплошном мраке последних событий его жизни. Пока она ему просто нравилась, тот визит в «Отвертку» оказался судьбоносным. Он, конечно, ничего про нее не знал, мог бы навести справки, Новоблудск – город небольшой. Но не хотел. Не хотел ломать романтическую ауру, без которой, по его глубокому убеждению, не могут складываться отношения между мужчиной и женщиной. В любом возрасте у человека остается право совершать глупости – ради благосклонного или признательного взгляда.
Не так давно Плахов выезжал на суицид, по-простому, на самоубийство. Один новоблудский бизнес-авторитет, он же бывший предводитель братского дворянства, имевший довольно жесткий характер, вполне трезвый рассудок и не страдавший сентиментальностью, пустил себе пулю в сердце из-за того, что полгода назад в автокатастрофе разбилась его жена. На столе в комнате авторитет оставил груду золота и три записки – матери с просьбой простить, братве с указаниями неотданных долгов и ментам с заявлением, что виновных искать не нужно, а пистолет купил на рынке у неизвестного. Как потом показало вскрытие, стрелялся авторитет абсолютно трезвым. Игорь в очередной раз убедился, что «пятый элемент», сколько бы его ни пытались рассматривать с позиции логики, никогда не будет подвластен законам этой самой логики.