Предложение поить, кормить и бабу подкладывать не являлось пустой болтовней. Следователи попадались разные, порой упрямые и капризные. Особенно осторожно рекомендовалось обращаться с незнакомыми, новичками. Работали, конечно, и нормальные следаки, те, что «за совесть», но таких оставалось все меньше и меньше, наверное, в силу тех же причин, по которым все меньше и меньше оставалось порядочных людей во всей системе. И в милиции, и в прокуратуре, и в судах.
Следователь, являясь независимым процессуальным лицом, вообще находится на особом положении. Опер, каким бы гением ни был, избрать меру пресечения для подозреваемого не может, это входит в компетенцию следователя. Захочет следак – арестует, захочет – на подписку отпустит, захочет – вообще скажет, что улик мало, гуляй, друг. Он же независим. По закону. А что вне закона, так это никого не волнует. Что хотите, то и думайте. «Вы считаете, что я „на лапу“ взял, а я считаю, что человек может находиться на подписке, а не в тюрьме. Я ему верю! Он хороший! Пусть идет с Богом. Сейчас мое ПРАВО! Законное».
…Законное не законное, а брали не только деньгами. Мясом, коньяком, а один – даже йогуртами.
Да ладно б только взятки. Плахов знавал следователя, который решал судьбу подозреваемого, исходя из собственного настроения. Если у следака было прекрасное, бодрое настроение, он злоумышленника жалел и отпускал, если, наоборот, скверное, последнему ничего хорошего не светило. Настроение же служителю закона повышала обычная чашка кофе – стоило ему отпить бодрящего напитка, как у добряка появлялось желание прощать всех налево-направо без Разбора.
Плахов знал эту черту характера и, когда следователя вызывали в отдел, прятал все, что хоть Приблизительно напоминало кофе. Тот, походив, Постреляв по кабинетам кофейку и ничего не получив, становился мрачным, как грозовая туча. сверкал глазами и отправлял попавшегося гражданина на нары, что и было нужно Плахову. В случае же, когда опер считал, что человека не стоит арестовывать и ломать ему жизнь, в кабинете следователя ждала дымящаяся чашка, сахарок и булочка.
Да, если б публика хоть примерно знала, на каких тонких ниточках порой висят человеческие судьбы!.. Хорошо, что не знает.
Станция скорой помоши находилась в сотне метров от отдела милиции, поэтому машина по вызову Плахова примчалась довольно быстро;
Минут через двадцать. Врач, осмотрев Веронику, коротко скомандовал санитарам: «Носилки!» Плахов, услышав это приказание через приоткрытую дверь паспортного стола, попытался вмешаться:
– Э, секундочку… Какие носилки, она нам здесь нужна. Может, укольчик какой?.. Таблеточку?