– Я не знаю. Может, домой уехала. Ее уже две недели нет.
– Как две недели?! А кого же я тогда позавчера любил? О, пардон, я в платоническом смысле.
– Не знаю, кого вы любили в платоническом смысле, но я не видела Риту уже недели две.
Кивинов опустился на вторую кровать. Сесть на кровать рядом с девушкой ему не позволяла природная застенчивость и милицейская выдержка. Запах олифы так и не пропал. Как можно жить в такой атмосфере?
– Так, так, так, а вы у нас кто?
– Я Марина.
– Соседка?
– Да, и подруга.
– Надо же. В наше время бывает еще и дружба. А позвольте спросить, Марина, вас как подругу не настораживает такой пустячок, что объект вашей дружбы отсутствует вот уже две недели?
– Да нет. Она и раньше пропадала.
– Что, на две недели?
– Бывало и больше. Правда, если она в Челябинск уезжала, то предупреждала.
– Но ведь в институте за пропуск занятий можно двойку схватить или, не дай Бог, вылететь. Что тогда делать?
– У нас с этим не очень строго. Многие по три месяца, гуляют. Лишь бы зачеты сдать.
– Замечательно, То-то я гляжу, некоторые наши врачи мне все время один и тот же диагноз ставят – ОРЗ. Прихожу с больным коленом, а говорят ОРЗ. Ну, это к слову. Раз говорят, значит так оно и есть. Да. Ну, ладно. Я хочу открыть вам один секрет. Мало того, что я люблю Риту, так еще и работаю в ментуре, а если точнее – в уголовном розыске. Как вы думаете, она может ответить мне взаимностью?
– Вы из милиции? – удивленно спросила Марина, тут же поправив задравшийся халат.
– А, – махнул рукой Кивинов. – Не берите в голову. Давайте лучше кофе выпьем и о любви поговорим. Но Ритка, коза. Уехала и не предупредила меня. Погоди-ка, а может она записку какую оставила? Это ее тумбочка? Значит, и блокнотик ее? Наверняка не пустой, смотри, какой потрепанный.
Кивинов взял с тумбочки черный блокнот и наугад открыл. Из него выпал почтовый конверт.
– Это письмо, что ли? – спросил он у Марины. – Точно, письмо. От кого? Не дай Бог, от хахаля. Я не перенесу. Не, не от хахаля. Оля из Самары. Нормалек. Что тут нам Оля пишет?
– Это бывшая наша студентка. Она дружила с Риткой. А чужие письма читать нехорошо.
– Да?! Но вы забыли сделать поправку на мою профессию. Сейчас во мне говорит такой махровый-махровый мен-тяра без всяких намеков на совесть. Так что придется потерпеть. Можете отвернуться, пока я буду читать.
Марина пожала плечами и воткнула вилку чайника в розетку.
Кивинов пробежал письмо глазами и, вопросительно взглянув на Марину, хмыкнул.
– А это как понимать? «Напоследок, Ритуля, поздравляю тебя с 8 марта – днем всех трудящихся женщин – и желаю тебе большой и светлой любви, лучше, конечно, в СКВ».