"Вот оно что!"
– Но… письмо… это же не связь… господин начальник. Я же не отвечал на него. Даже не знал, куда…
– А как попало к тебе письмо? – вдруг вмешался Турнепс.
– Я… был на прогулке во дворе, господин начальник школы. Меня сквозь решетку, то есть сквозь забор, окликнул какой-то человек. Сунул конверт и сразу ушел. Я его не запомнил, господин начальник школы…
– Конспиратор… – все так же невыразительно заметил Инспектор.
– Будешь выкручиваться – пожалеешь, – пообещал Турнепс
– Никак нет, я не выкручиваюсь, – господин начальник школы. – Я говорю все как есть. Зачем мне выкручиваться…
– А где письмо? – тусклые "канцелярские кнопки" на миг сверкнули, как ртуть.
– Я… его съел, господин инспектор.
Все трое одинаково мигнули. Напарник Инспектора не поверил:
– Что за бред!
– Никак нет, господин начальник. По правде съел. Честное слово…
– Зачем?! – почти крикнул Инспектор.
– Я… не хотел, чтобы оно… чтобы кто-нибудь другой его увидел. Стали был лапать, разглядывать. А оно… было мне дорого… – Я даже не добавил "господин инспектор".
Кажется, у меня получилось правдоподобно. Однако они не поверили. Напарник Инспектора даже усмехнулся.
– Наверняка директор наплел мальчишке, что в письме какая-то опасность.
– Никак нет, господин начальник! Михаил Гаврилович даже не знал про письмо!
– Молчать, когда не спрашивают! – рявкнул Турнепс. – В изолятор захотел?
– Виноват, господин начальник школы.
Инспектор спросил:
– А что было в письме?
Я ответил не сразу… В письме не было ничего про посторонних. Никаких чужих имен, адресов, дат. Ну, ничегошеньки такого, что могло кому-то повредить. Опасность могла быть в самом факте, что письмо есть. Ну, может, в отпечатках чьих-то пальцев на гладком листе, в начертании букв, в цвете бумаги или чернил в конце концов… Но никак не в словах! Что там? Секретные данные про кота Юшика? И я решил, что нет смысла отпираться. Тем более, что я отчаянно боялся. До боли в животе. От двух очкастых незнакомцев исходила какая-то замораживающая душу угроза…
Турнепс рявкнул опять:
– Ты что молчишь, как заткнутый! Отвечай!
– Виноват, господин начальник школы. Я вспоминаю… Да, я помню всё. Даже наизусть…
– Вот как! – обрадовался Инспектор. – Ну, излагай. – Он шевельнул на краю стола блестящий аппаратик. Видимо, диктофон. И я… стоя навытяжку и глядя мимо всех лиц стал излагать.
Едва я начал говорить, сделалось тошно. Стало понятно, что я предаю отца, себя, свое тайное имя Грин, самого писателя Грина… и вообще все хорошее… Даже кота Юшика (а он мне здесь, в школе, стал сниться иногда; будто приходит в темноте большой ласковый кот, укладывается у меня в ногах, урчит негромко, и я знаю, что это именно Юшик). Но я не мог остановиться, Слова выскакивали сами собой, их подталкивал сидящий во мне страх… И когда я кончил говорить, то не выдержал, побежали слезы.