"Может, правда?"
– Н… ну хорошо… Только вы никому-никому это не давайте слушать, ладно?
– Бзяка буду.
Баронесса запустила маховик тыквофона. Подвинула Авку лицом к трубе.
– Говори, Август Головка…
Авкины уши опять стали горячими. Он зажмурился.
– Хочу… ик… чтобы Звенка прилетела снова… или… – Авка с трудом договорил фразу и прерывисто задышал.
– Замечательно! – Баронесса остановила колесо. Передвинула на тыквочке "ложку" с иглой. Крутнула маховик опять. – А теперь слушай…
Сперва сквозь шипенье прозвучал голос баронессы: "Говори, Август Головка…" А после заикающийся мальчишка тихо выговорил: "Хочу… ик… чтобы Звенка прилетела снова… или… чтобы я как-нибудь сам оказался на ее берегу… Вот…" Затем – сбивчивые вдохи и выдохи…
Неужели это правда он, Авка? Чудеса…
– Ваше сиятельство… А еще… можно, я спрошу?
– Можно.
– Как вы думаете… есть какая-нибудь возможность добраться… туда?..
– До девочки?
– Ну да…
– Не знаю, голубчик. Честно говоря, по-моему, нет. Наша техника еще не доросла до такого… Может быть, потом…
– Когда потом-то… – прошептал Авка. И чуть не уронил слезинку…
Баронесса вздохнула совсем по-старушечьи:
– Кабы знать… Я ничем не могу тебе помочь. Был бы жив мой супруг, тогда другое дело, он был замечательный изобретатель…
– Значит, всю жизнь так и мучиться? – горько сказал Авка. Не баронессе, а себе.
– Что поделаешь, голубчик. От любви лекарства нет… Разве что одно – забыть.
– Не забывается же…
– А вот это можно попробовать… Есть одно очень сильное средство…
– Это, что ли, как тех, за кота? – выговорил Авка печальную догадку. И подумал: "Может быть, пусть? Зато потом – облегчение…"
– Я совсем не про то! В коллекции барона сохранилась одна тыква с записью замечательной музыкальной пьесы. Называется "Соната забвения". Неизвестного старинного композитора. Барон говорил, что, если послушать эту музыку один раз, мучения души становятся легче. А если дважды – причина мучений забывается совсем. Я, правда, не пробовала, потому что не привыкла прятаться от страданий. Но тебе-то зачем страдать в такие юные годы?.. Хочешь послушать сонату?
– Да! – с горьким нетерпением качнулся вперед Авка.
Баронесса покивала. Достала с полки тыквочку лимонного цвета, вставила ее в зажимы тыквофона вместо прежней.
– Это должно быть тихо, чтобы тот, кто в прихожей, не удивлялся: что там у них за концерт? – Она заткнула жестяной контрабас большущей пробкой, от которой тянулся шланг из длинного тыквенного стебля. Шланг раздваивался, и к двум концам были приделаны пустотелые половинки сушеной тыквы-шуршалки. Их соединяло упругое медное полукружье – по размеру головы.