– Мама! – завопил вдруг Гуська и шарахнул палкой по болотной каше.
– Ты чего?! – взвился над кочкой Авка.
– Паук-мохнатка!.. Я их пуще всего на свете боюсь.
– Я тоже, – честно сказал Авка.
– Я, наверно, больше. Я… чуть струю под себя не пустил.
– Ну и пускай на здоровье. Все равно без штанов. Только не ори так больше, а то я… тоже… Ай! – Страшилище на мохнатых лапах подобралось и к Авке. Он перепуганным ударом зашвырнул его за дальнюю кочку. Оттуда проплюхали животами две полновесные жабы. Палку обмотала собой желтая суслепка – некусачая, но отвратительная. Авка метнул ее прочь как из пращи. Гуська сзади взвизгнул и плюхнул палкой опять.
"Дурак я! Надо было оставить его на берегу". Но теперь до Щетинистого острова было ближе, чем до оставшейся сзади земли. Сухой осокорь чернел в желтоватом мареве. Он казался громадной, нарисованной тушью обезьяной-раскорякой.
– Гуська, оглядывайся чаще, запоминай дорогу. Обратно-то пойдешь один.
– Я и так… чтобы они опять не… ай! Впился все-таки!
Авку мохнатки тоже куснули два-три раза. Укусы ныли.
– Гусь, давай я возьму тебя на плечи.
– Не-е! Оба плюхнемся с головой… Да уже близко!
Всякий путь кончается, кончился и этот. Твердый остров с царапающим ноги сушняком показался раем. Жесткой травою соскребли с ног болотную грязь. Поплевали на ладони, потерли паучьи укусы. Полегчало…
Сквозь высохший, звонко шуршащий тростник пошли на взгорок.
Наклонный ствол осокоря оказался громадным – пять человек не обхватят. Авка и Гуська запрокинули головы. Черепаха не наврала. Высоко, у самой развилки, чернела круглая дыра.
– Заберешься? – неуверенно сказал Гуська.
– А чего! Тут вон какие выступы! – И цепляясь за наросты на коре, Авка полез как по склону выпуклой скалы.
Было нетрудно, мешали только висевшие на шее башмаки и фонарик. Но и с этой помехой Авка добрался до дупла без единого роздыха. Глянул в дыру. Чернота. Посмотрел сверху на Гуську. На его тревожное глазастое лицо.
– Ну? Что там видно? – крикнул Гуська.
– Там видно н и ч е г о, – честно сказал Авка. – Только пахнет как в погребе. Сейчас засвечу фонарь.
Цепляясь локтем за край дупла, он вынул из кармана коробок, зубами вытянул из него спичку. Чиркнул головкой о кору. Желтый огонек осторожно просунул под стеклянную колбочку. Фитилек оделся плоским пламенем.
Внутри дупла, недалеко от кромки, Авка нащупал выступ. Надел на него тесемочную петлю фонарика. Огонь высветил вогнутые, обросшие чем-то стены "трубы" и уходящие вниз железные скобы.
– Гуська, я вижу ступеньки! Значит, здесь уже кто-то бывал! Ничего страшного!.. Ну, всё! Я пошел! – Он перебрался ногами через край, нащупал ногой верхнюю скобу. – А ты, Гусенок, давай домой! Скажешь там как договорились! Ну, ты помнишь! Да?