— Да разве вас от такого отговоришь, синьора! — ответил Жако, даже не оборачиваясь.
— Ладно, теперь это уже все равно, — заметил Моска. — Главное, мы получили деньги.
— Вот именно, — важно поддакнул Риччио, хотя вид у него все еще был изрядно напуганный.
Один Сципио с сумрачным лицом смотрел в пенистый, бурунный след, оставляемый моторкой.
— Да ладно, забудь! — сказал Проспер, трогая Сципио за плечо. — Мне тоже хотелось на карусель взглянуть.
— Она там! — вымолвил Сципио и сверкнул глазами. — Наверняка там!
— Ну и пусть себе! — заметил Риччио. — Но теперь нам надо деньги пересчитать. — И, видя, что Сципио и Проспер и не думают последовать его призыву, они с Моской взялись за работу сами.
Тем временем Ида с сосредоточенным лицом сидела рядом с ними и курила, выбрасывая в воду окурок за окурком. Уже первые огни города зыбким отражением заплясали в воде, а Риччио с Моской все считали.
И только когда лодка входила в бухту Сакка делла Мизерикордия, они захлопнули саквояж.
— Похоже, все точно, — сказал Моска. — На первый взгляд по крайней мере. С этими деньгами я вечно обсчитываюсь.
Ида кивнула, но смотрела на саквояж с явным беспокойством.
— У вас хоть есть, где хранить все это? Ведь это и правда уйма денег.
Моска неуверенно глянул на Сципио. Тот только передернул плечами.
— Спрячьте в тайник, где у нас деньги от Барбароссы хранятся. Там они пока что в безопасности.
— Хорошо. — Ида вздохнула. — Тогда я сейчас высажу вас около вашей лодки. Надеюсь, теплое место для ночлега у вас все-таки есть. Передай от меня привет малышу, Проспер, и девочке. Я… — Она хотела сказать что-то еще, но Риччио ее перебил, торопливо, горячо, будто слова, от которых он так хотел отделаться, жгут ему губы:
— Сципио в другое место нужно. Может, отвезете его домой?
Проспер опустил голову. Моска поигрывал пряжками саквояжа и старался в сторону Сципио не смотреть.
— Ах да, разумеется. — Ида повернулась к Сципио. — Перемирие окончено. Ну что, Король воров, отвезти тебя туда же, где я тебя забирала, к мосту Академии?
Сципио покачал головой.
— На Фондамента Боллани, — сказал он тихо. — Если можно.
«Мы больше не вместе», — с горечью подумал Проспер. Он попытался воскресить в себе гнев и обиду, которые испытал, когда открылось, что Сципио их обманывал. Но сейчас он видел перед собой только бледное, застывшее лицо Сципио, его судорожно, из последних сил сомкнутые губы, чуть подрагивающие от сдерживаемых слез. Прямой, как свечечка, Сципио сидел ни жив ни мертв и, казалось, даже не дышит, словно боясь при первом же вздохе — или при первом же взгляде на своих друзей — поникнуть, как сломанная кукла.