— Что ты там увидел? — спросила Оса, заметив, как Проспер неотрывно смотрит в окно.
— Она и правда приехала, — ответил Проспер, не спуская с Эстер глаз.
— Кто? Твоя тетя? — Оса с любопытством прильнула к плечу Проспера. — Это она и есть?
Проспер кивнул.
— Кто? — поинтересовался Бо, вдохновенно уплетая мороженое. Он заказал себе порцию «гигант», такую же, как и Риччио, тот, правда, доедал уже вторую.
— Никто, — пробормотал в ответ Проспер, глядя, как Эстер направляется к дому Иды. На ней были высокие резиновые сапожки, а с зонтика капала вода.
— Я совсем другой ее себе представляла, — прошептала Просперу Оса. — Мне казалось, она как-то из себя больше и мрачней…
— Эй, Проп, ты что, мороженое доедать не будешь? — спросил Риччио, слизывая остатки шоколадного пломбира с кончика собственного носа. — Хочешь, я доем?
— Оставь его в покое, Риччио, — сказала Оса.
Едва Эстер позвонила в дверь Идиного дома, ей тут же открыла толстая, угрюмого вида монахиня и без слов велела следовать за собой. До этого Иде чуть ли не час пришлось умолять Лючию напялить на себя одолженные у сестер монашеские одеяния, зато уж выглядела она в них на редкость убедительно. Энергичным шагом она провела гостью в помещение, которое обычно использовалось как бельевая и кладовка. Гладильная доска Лючии, бутылки с минеральной водой и припасы муки отсюда теперь исчезли, вместо них в комнатенке расположились несколько скромных стульев, письменный стол, который Виктор, пыхтя и чертыхаясь, стащил вниз с чердака, и большой канделябр со свечами. Голые белые стены украшала только икона мадонны с младенцем, обычно висевшая у Иды на кухне.
— Синьора Хартлиб, как я догадываюсь, — произнесла Ида вместо приветствия и поднялась из-за стола, как только Лючия впустила Эстер в комнату.
Рядом с Идой стоял Виктор, без бороды, вообще без всякого маскарада, просто Виктор, каким его и знала Эстер. Зато на Иде, как и на Лючии, был темный наряд ордена Милосердных сестер.
— Скажи синьоре Спавенто, платья надо вернуть еще засветло, — прошептала монахиня, вручая Виктору ворох одежды у ворот сиротского приюта. Вид у нее при этом был до того виноватый, будто она совершает бог весть какое преступление. Но чего не сделаешь ради такой милой, такой великодушной синьоры, как Ида Спавенто.
— Садитесь же, прошу вас, синьора Хартлиб, — сказала Ида, заметив, как нерешительно подходит к ней Эстер, и с самым серьезным видом указала на слегка запыленные стулья. — А супруг ваш не смог приехать?
— Нет, у него дела по работе, он никак не мог освободиться. В конце концов, нам ведь послезавтра улетать.