— Держи его! — скомандовал Атасов.
Андрей нашарил среди груды медикаментов на капоте флакон нашатырного спирта, вскрыл и поднес к носу. Глаза моментально полезли на лоб, зато в голове прояснилась.
— Да ты что, оглох, твою мать?! — не поворачивая головы, заорал Атасов.
Бандура оторвался от спасительного капота и, собравшись с духом, пришел на помощь товарищу. Атасов повторил операцию с входным отверстием на спине Эдика. Закрепил оба тампона лейкопластырем. Все на скорую руку.
— Помоги мне, типа.
Вдвоем они вытащили Армейца из машины, водворили обратно, теперь на заднее сиденье.
— Куртку снимай, — распорядился Атасов. Скомкал протянутую ветровку, бережно заложил под голову Эдику. Тот даже не застонал.
— Он очень быстро кровь теряет, — Атасов шагнул к капоту, сломал шейку ампулу сульфоканфокаина, набрал полный шприц и, вернувшись к Армейцу, сделал укол. Отбросил шприц в кусты и отступил на шаг. Вытянул из брюк помятую пачку «Ротманс» закурил.
— Что ты ему вколол, Саня?
— Сердце поддержать! — Атасов глубоко затянулся. — Все, Бандура. Большего я сделать не могу. Не умею, типа. — Атасов угрюмо покосился на машину. — На этой руине в Джанкой ломиться — и думать нечего. Закончится гонками с ментами, а нам только ментов сейчас не хватает.
Андрей уныло стоял, не зная, что сказать.
— Он умирает, — с горечью продолжал Атасов. Может, есть у него полчаса, а может нет. Давай, Бандура, по коням. Попробуем Эдика до больницы довезти…
Атасов отбросил сигарету и нырнул за руль:
— Гримо к себе забери.
Ломая кусты, «Мерседес» снова выехал на проселок.
* * *
— Саня, ты же не на Джанкой повернул?…
— Уймись, солдат! — рявкнул Атасов. — Не в одном Джанкое больницы есть!
Проскочили какое-то село. Десяток одноэтажных домиков беззаботно купался в зелени садов. За селом, слева и справа, насколько хватало глаз, опять потянулись бесконечные посадки кукурузы. Атасов гнал, почти не разбирая дороги. Несколько раз, совсем рядом с проселком, проглядывало русло какого-то оросительного канала.
— Саша! Ты знаешь, куда мы едем?! — выкрикнул Андрей. На зубах у него скрипела пыль, а в душу начало закрадываться скверное подозрение, что заблудились они, блин.
— На юг, — не разжимая челюстей, проскрипел Атасов. Гримо несколько раз оглушительно чихнул. Так, как это умеют делать только собаки. Армеец совершенно неподвижно лежал позади. Лицо его стало белее снега. О том, что Эдик умер, Андрею не хотелось думать. Едва коснувшись друга взглядом, он немедленно отвернулся.
Они пронеслись мимо поля, на котором копошились женщины. Вроде что-то пропалывали. Колхозницы молча проводили изрешеченую иномарку удивленными взглядами. Никто не проронил ни звука.