– Ты о чем?
– О том, что ты же сама на нее проклятие наложила, – усмехнулся отшельник, довольный тем, что первый раз сумел озадачить ведьму.
– На кого? – удивленно выпучила глаза старуха.
– На королеву лесных оборотней, – хохотнул Аминат и довольно потер руки.
– Я?!
– Ты!
– И кто же она?
– Кваква, – ответил отшельник, – жена нашего рыжего вора, чтоб ему мой перстенек мозоль на пальце натер!
– Ква… Ква… – пролепетала совершенно ошарашенная старуха.
– Ну да. Ты что, не помнишь, как много лет назад одна проказница у тебя одежду стащила? Тебе потом пришлось по синему небу в исподнем лететь.
– Так это получается, что Самсон на Акаве женился?
– На ней. Хотя как можно было заколдовать королеву колдунов-оборотней, я ума не приложу! И не только заколдовать, но и забыть об этом!
– Позвольте заметить, уважаемый Аминат, – донеслось из торговой палатки, – что вы меня тоже превратили в речного рака и забыли об этом на два года!
– А ну цыц! – рыкнул отшельник и злобно посмотрел на трактирщика. Джулиус не только не пропустил ни слова из их беседы, но и не удержался, чтобы не вступить в разговор. Аминат повернулся к ведьме и впервые в жизни похвалил ее: – Я всегда говорил, что ты талантлива, жаль только, что это проявляется, только когда ты злишься.
– Точно, – расцвела от похвалы Гризелла, сразу помолодев на пару сотен лет, – разозлилась я тогда сильно. Что же теперь делать будем?
– Надо поцеловать лягушку – и все, – снова вступил в беседу Тыгдынский конь, – а найти Квакву просто – она в Последнем Приюте, снимает муженька с позорного столба.
– Желаю удачи, – желчно произнес Аминат. – Может, коллективный поцелуй окажется более действенным, чем индивидуальный!
– И он еще меня язвой обзывает! – вскричала Гризелла, лихо запрыгивая на коня. – На себя посмотри, отщепенец!
– Конечно, получила от меня все что хотела, а теперь и обозвать можно, – проворчал отшельник, поднимаясь с крыльца.
– Я все удивлялся, как это лягушке удается заговоренные узлы развязать, – проговорил конь, направляясь к тоннелю. – Теперь-то все понятно! Если она сама колдовской породы, то отшельник тут отдыхает со своими бытовыми заклинаниями. Дальше, думаю, все просто – поцелует ее Самсон, и все.
– Да не все. Не все так просто, Тыгдын. – Гризелла тяжело вздохнула. – Я тогда с лягушачьим заклятием переборщила немного. Девчонка жестоко посмеялась надо мной. Я отыскала девицу после того, как сраму огребла и на все Иномирье прославилась, пролетев в нижнем белье днем по синему небу. Нахалка только посмеялась надо мной и говорит, мол, мне, старой вешалке, платье получше надо справить. Представляешь, какая наглость?! Вот тогда я разозлилась и наложила на высокомерную девицу заклятие. Говорю ей, походи ты в обносках, а я посмотрю. А если снимешь платьице хоть на минуту, то превратишься в жабу, и чтобы принять прежний облик, тебе надо будет выйти замуж за принца. И поцелуй, Тыгдынушка, сработает только тогда, когда супруг ее полюбит всем сердцем. А ты сам знаешь, что насильно мил не будешь.