А может, мне, принадлежащему к поколению, за каких-то три десятилетия пережившему крушения трех идолов и трех, переписанных в угоду им «историй Отечества», чисто по-человечески не хотелось потерять веру в четвертого? Ибо, по законам предков, по всем писаниям и предписаниям человеку уготовано выдержать три искуса, а дальше уж грозит потеря точки отсчета и ориентиров.
Увы: человек только предполагает, а располагает… И то, в чем не хотелось, да — признаюсь — и ныне еще не хочется убеждаться, — с того, рустовского «налета» неотвратимо вело к осознанию непоправимого.
И в этом открытом письме я обязан в меру своих сил и возможностей вскрыть смысл и последствия Ваших деяний, ибо, волею судеб, и я был причастен к ним.
Не в моих правилах посылать стрелы в спину уходящему, но мы с Вами, Михаил Сергеевич, уже не просто частные лица, а составные, и, если хотите, катализаторы того процесса, который привел не только нас, — все общество к нынешнему состоянию. И невзирая на ранги, несем личную ответственность перед современниками и грядущими поколениями.
Следовательно мое — не только мое. В той или иной мере это сомнения, разочарования, мучения, самоосуждения многих и многих соотечественников, сограждан и современников.
А впереди еще подрастающая поросль, которая теперь, по вполне естественным возрастным причинам не знает, чем ей придется расплачиваться за все ВАШЕ МОЕ, за все НАШЕ…
И если я буду касаться Вас лично, то не только как личности, а прежде всего как феномена. Следовательно, все оценки, какими бы они горькими ни были, распространяются и на меня в одинаковой степени. Как ни тяжко осознавать, но я иду на это сознательно, как на обряд очищения…
Так вот, вернемся к первотолчку.
Прокралось сомнение, поколебалась моя вера да и восстановилась под напором демократических новаций, радовавших общество, истосковавшееся в нормативной узде единомыслия.
Вы хорошо говорили, исподволь приближая нас к общечеловеческим ценностям. Естественно, мы (я имею в виду писателей, творческую и научную интеллигенцию) были на Вашей стороне в борьбе с ортодоксами. Не все, разумеется, но авторитетное большинство. Мы пытались помочь Вам и Вашим сподвижникам в преодолении самого упорного узла сопротивления новациям — психологии, выработанной десятилетиями пропаганды приоритетов революционной необходимости. Очень уж нам хотелось быть «цивилизованными»! А если без иронии — налицо были все признаки если и не угасания, то, по крайней мере, явно ощутимого торможения в движении «нашего паровоза». Надо было что-то менять, причем — немедленно.