Должен огорчить Гавриила Харитоновича: напрасно он растранжиривал свою энергию. Ибо, во-первых, валил то, чего… не было. Пожалуй, даже Дон-Кихот, воюя с ветряными мельницами, был поближе к реальности, чем г-н Попов, сражаясь не с реальной, а с так называемой «соцсистемой», которую сам же и строил.
Во-вторых, не валил, а осторожно разбирал, аккуратно и бережно укладывая каждый кирпич в целлофановые мешочки, поскольку все они пошли на… строительство личного благополучия. Интересно бы посмотреть новую кладку! Уверяю вас: она произведена так, чтобы ее можно было легко разобрать соответственно конъюнктуре, дабы использовать стройматериал для возведения новой «системы».
Отдельную скамейку займут гэкачеписты. Черт его знает, с чего бы это, — но почему-то хочется спеть: «Гэкачеписты, Сталин дал приказ! Гэкачеписты, зовет Отчизна вас!» Может, потому что среди этих самых «путчистов» — маршал Язов и генерал Варенников, которые… «день Победы приближали, как могли»?! А Варенников — так тот вообще участник Парада Победы? А может, потому, что первая строчка в подсознании звучит, так «Гэкачеписты, МС дал приказ?»
Но это к делу не относится. Да и дела им не всем легко пришить. (Правда, «наш прокурор» не только «пришьет дело», но и пришьет на месте, если ему прикажут).
А дальше пойдет «массовый заплыв на Янцзы». Там уже стоячие места. Поелику лес почти весь продан за границу, и досок не то что на скамеечку — на гробы не хватает!
Среди всей этой мелкоты и я, грешный, стою. Судить — так судить! Я же как-никак — «воспевал» и Ленина, и Жукова, и «чувство семьи единой», и «неньку Украину», и «мать-Москву» и «рідний Київ». Не скучно: тут нас собралось — известных и менее известный хороших и разных: плохих и одинаковых — целый легион. Правд не все: некоторых, пустившихся в бега и упрятавшихся в различив демократических партиях и движениях, разыскивают судоисполнители. А кое-кого уже и ведут, то есть, препровождают…
Поодаль стоят свидетели обвинения, живые и мертвые. Всматриваюсь в их лица в надвинутых на глаза касках. Выгоревшие гимнастерки. Обмотки… Кирзаки… Кто — на Курской дуге… Кто — по Корсунь-Шевченковским… Кто — под Сталинградом… Кто — под Киевом… Кто — под Москвой… Кто — в блокадном Ленинграде! Кто — на Эльбе… Кто — под Берлином… Кто — под Прагой… А мой — под Харьковом, в 43-м…
Вдруг — словно током ударило! Из той, из колоны восставших мертвых, кто-то… машет мне рукой. Мое зрение, подобно биноклю многократно усиливается, и я вижу человека, так похожего на меня, только почти вдвое моложе. Господи! — да это же… мой Отец!!!