– Я хочу вернуться сейчас, – громко произнесла она, – пока он снова не пришел и не занялся со мною любовью. Потому что я чувствую, скоро настанет час, когда вернуться мне будет так же невозможно, как и добраться сюда.
Она заплакала и похлопала лошадь по шее. Повинуясь этому простому сигналу, животное медленно двинулось в сторону дома. Ему было абсолютно все равно, отчего плачет его наездница: жалеет ли она о своем потерянном прошлом или страшится того, что ее ждет в неизвестном будущем.
* * *
Как того боялась Николь, этой ночью к ней пришел СОН. На этот раз она немного постояла перед входом в больницу, а потом вошла внутрь, удивляясь тому, что вокруг столько людей, пока наконец не сообразила, что все они пришли проведать больных. Кругом было много детей, но никто из них не был так красив, как Миранда. Это заставило Николь как-то странно заскучать, она повернулась и побрела к выходу, но тут увидела Глинду Говард. Желая поговорить с ней и рассказать о своих приключениях, Николь побежала за ней, громко окликая актрису по имени.
Глинда не слышала ее, а продолжала быстро идти по длинному коридору с бежавшей сзади и все еще пытающейся привлечь ее внимание Николь. Потом Глинда остановилась возле какой-то двери, и Николь отпрянула назад, ей не хотелось заходить туда, потому что она знала: что именно за этой дверью лежит то тело… Движение воздуха, которое возникло оттого, что Глинда распахнула дверь, захватило ее и внесло в комнату, как если бы она совсем не имела телесной оболочки. Она снова увидела картину, от которой ее бросало в дрожь.
Тело лежало все так же неподвижно и спокойно. Актриса присела на стул, стоящий рядом с кроватью, ее безобразно-красивое лицо было серьезным, рот, похожий на цветок цикламена, слегка приоткрылся, когда она заговорила:
– Смотри, я принесла с собой Библию – сказала Глинда, – ты слышишь это, маленькая негодяйка? Я только что ходила с ней в церковь. Смешно, правда? Ты не находишь?
Тело оставалось неподвижным, его сон не могло ничто потревожить.
– О, Господи! – в отчаянии воскликнула актриса, ее плечи безвольно опустились. – Видит Бог, мне не следовало приходить. Ты, конечно, была порядочной сукой, Николь, но я вовсе не хотела, чтобы с тобой случилось такое. Ты вовсе не заслужила этого.
Николь замерла. Она, наконец, поняла, что то, о чем она раньше только догадывалась, на самом деле – правда. Да, это тело – это она, или то, что от нее осталось, когда произошло переселение, такое неудачное или, наоборот, очень удачное!? И теперь, когда ее душа разгуливает где-то далеко, а может быть, и близко, она лежит здесь, неподвижная, в глубокой коме.