Каждый раз, когда женщина тужилась, она понимала, что приближается к этому свету, он становился все ослепительнее, веки у нее заломило от боли, а глаза вылезли из орбит. Еще один сильный толчок, и Николь оказалась так близко к свету, что смогла разглядеть, что находится по ту сторону. Как она и ожидала, там лежало тело, все так же, на больничной койке, подобное Спящей Красавице. Оно дышало: грудь поднималась и опускалась, и теперь лишь эта странная световая пелена отделяла Николь от ее собственного тела.
Откуда-то издалека послышался голос, она поняла, что это Эмеральд обращается к ней:
– Николь, где ты?
– Я возвращаюсь, – сквозь сон ответила она.
– Николь, – услышала она вдруг голос Луиса и от неожиданности даже подскочила; до сих пор она не знала, что он тоже здесь, – сейчас я буду считать от десяти до одного. Когда я скажу «один», – ты проснешься отдохнувшая и посвежевшая.
– Где ты? – спросила она.
– Я здесь, дай мне руку, – теперь она увидела его, он стоял возле кровати и сжимал ее ладонь. – Ну, давай же, дорогая, – повторил он.
Но в этот момент голос, который был далеко, снова зазвучал:
– Дай мне твою руку, девочка.
– Но ее держит Луис.
– Николь, – убежденно заговорил Луис, – ты сейчас так близко. Еще только один рывок, и мы снова будем вместе.
Она поняла, что он прав. Еще одно движение, она перешагнет через световой барьер и окажется в мире, который находится за ним.
– Что же мне делать? – растерянно закричала она.
И снова откуда-то издалека послышался голос Эмеральда:
– Ты хочешь вернуться туда, Николь?
Она заколебалась, не решаясь ответить, и он повторил вопрос:
– Так что, ты хочешь вернуться туда, Николь?
– Ну, давай же, – настаивал Луис.
Она слишком долго уже жила здесь, она узнала, что такое настоящая любовь, она очень изменилась для того, чтобы вернуться в прежнюю жизнь.
– Нет! – закричала она. – Нет, я хочу остаться здесь!
– Тогда не тужься больше. Я сам достану ребенка, – прошептал голос из прошлого.
Она повиновалась и сжалась, подобно пружине, и тут почувствовала, как что-то выскользнуло у нее между ног; послышался тихий плач, который постепенно нарастал, становился все громче и, наконец, сделался таким оглушительным, что стены тоннеля рухнули, и на нее опять хлынул солнечный свет, окружавшая ее до этого темнота все проваливалась и проваливалась вниз, утопая в свете солнца. И когда исчез тоннель, с ним вместе растаяла ослепительная перегородка из света, она распалась на множество мелких кусочков, подобно разбитому стеклу.
Николь открыла глаза и увидела, как Эмеральд Дитч перерезает пуповину, соединяющую ее с ребенком, лежащим на мокрой от крови подстилке между ее ног.