— Пожалуй, — решил согласиться с племянницей Андрей Андреевич. — Будем надеяться, что ничего худого не случилось. Да, будь добра, скажи Ивану, чтобы к ночи выехал в Ротозеево встречать Михаила. Пусть возьмет охотничью бричку.
Ужинали дядя с племянницей без всякого желания. Дядя — потому что не мог отогнать мысль о случившейся с сыном беде, а племянница — потому что ни о чем больше не могла думать, как о предстоящей завтра встрече с кузеном, самом прекрасном из людей, живущих на этой земле.
— Не понимаю, что вас так беспокоит в этом деле, — поднялся с кресел нижегородский полицмейстер Лаппо-Сторожевский и зашагал по кабинету, потянув за собой дымок дорогой гаванской сигары. — Вскрытие трупа не показало совершенно никаких признаков насильственной смерти. Его не отравили, не задушили, не защекотали, наконец, до смерти. Человек умер сам. Ну, пришло его время. В чем же вы видите здесь криминал?
— Исчезла дорожная сумка, которую видел у него кондуктор, — возразил полицмейстеру Аристов. — Человек едет вторым классом, но у него нет ни багажа, ни билета, ни портмоне, ни часов, ни даже носового платка, наконец! Почему, как вы думаете?
— Батенька, помилуйте! — Густые брови полицмейстера протестующе вскинулись. — Причин этому может быть множество: потерял, выбросил, подарил, проиграл, заложил, пропил… в наше время это немудрено. Но я вижу, — снова выпустил облачко синеватого дыма полицмейстер, — у вас имеется собственная версия?
— Имеется, — согласился Артемий Платонович. — Посудите сами. Почему у него нет билета? Потому что он лежал в его портмоне. Почему нет портмоне? Потому что там еще лежали и документы, удостоверяющие его личность. Кто-то очень постарался, чтобы было трудно установить, что за пассажир умер в вагоне второго класса. У него не обнаружено часов, на крышке которых могла бы быть дарственная надпись, и носового платка, где наверняка имелись его инициалы. Почему нет этих вещей? Потому что их изъяли у покойника, дабы лишить вас всяческой зацепки быстро установить его личность. Если все это так, как я думаю, то смерть эта была неслучайной.
— А вот это уже лишь ваши домыслы, — перебил Аристова Лаппо-Сторожевский. — Делать такие предположения исходя только из того, что покойника кто-то обокрал, по крайней мере легкомысленно.
— Может быть, — ответил Артемий Платонович тоном, мало похожим на то, что он разделял мнение полицмейстера. — Но вы только что признали, что этого человека обокрали. То есть было совершено преступление, требующее проведения следственных действий.