Дверь на улицу распахнулась от легкого толчка. Волна свежего предрассветного воздуха накрыла Алексея с головой так, что он чуть не захлебнулся в этой свежести. После затхлой вони, которой пришлось дышать по милости Коллекционера, - неслыханное блаженство.
Волколак подкатился к машине мохнатым шаром и приглашающе глянул через плечо на Алексея янтарным глазом. Вдалеке залаяла какая-то шавка. Оборотень, пригнув голову к земле, утробно рыкнул, и моська зашлась истерическим визгом. Алексей открыл заднюю дверь и отошел в сторонку, пропуская волколака в салон. Тот ловко запрыгнул внутрь. Как будто только тем и занимался, что ездил на задних сиденьях в облике зверя. И тут же удобно развалился на весь задний диван, свесив правую лапу и голову.
* * *
Алексей курил, присев на высокое крыло „Ниссана“. Задумчиво вдыхал горький табачный дым, выпуская его через ноздри. И молча смотрел на дом, который всего пару дней тому назад чуть не стал причиной его гибели и свел в могилу его жену. На душе было гадко и пусто. Гадко потому, что Алексей понимал: устранив проблему с домом, в чьих подвалах таилось зло, до поры до времени сдерживаемое его наговором и рунами на оконных и дверных проемах, он не справится с Коллекционером, решившим превратить его в экспонат коллекции. То, что началось не здесь, и закончиться должно не здесь. Это только в сказках бывает - уничтожь источник зла и… потекут молочные реки в кисельных берегах. Фигушки. Жизнь - не сказка, увы. И зло, простое, готовое уничтожить на своем пути все, что живет и движется, отнюдь не то ЗЛО, которое всегда побеждают герои американских боевиков. Тут частный случай. Застарелая злоба неупокенных душ, обреченных на вечные страдания погубившим их психом. Скорее всего и душа самого доктора, бывшего владельца дома, тоже скитается где-то в окрестностях.
Непонятно, почему принято считать, что призрак - неупокоенный дух, не способен причинить вред живому. Брехня. Душа, чистая и безгрешная - сама по себе - большая редкость - безусловно не способна на такое. Если она не отягощена грязью прижизненных поступков, которые сам же человек и считает грехом, то, безусловно, не способна причинить ни то что маломальский ущерб, но и просто воздействовать на физический мир. Она легка и невесома, тоньше эфирного дуновения. Другое дело - душа злодея: убийцы, насильника. Еще при жизни человек осознал, что за его грехи последует наказание. Если не в мире людей, то в мире духов, который Алексей для себя именовал Изнанкой. Такая душа, исторгнутая из тела, зачерствевшая еще при жизни, становится материальной субстанцией, способной не только навредить, но и убить самым изощренным способом. Таращившийся на Алексея и его спутников глазницами окон дом был полон именно таких духов. Почему? Ведь были это души еще не родившихся людей, не запятнавших себя ложью и неверностью, лицемерием и пороками. По логике вещей, следовало бы просто совершить над домом, как над огромной братской могилой, обряд очищения и на том успокоиться. Но только в том случае, если бы все безвинные погубленные души не соседствовали на протяжении десятилетий с черной душой своего мучителя. Тут по принципу „с кем поведешься“. Вырванные из утробы матери и несформировавшегося тельца души младенцев от такого соседства утратили свою невинность и чистоту. Стали озлобленными на весь мир неупокоенными духами, жаждущими мщения. И не важно кому мстить… важен сам факт. Страх и эманации смерти подпитывали силу и ярость маленьких убийц. А тут еще наверняка не обошлось без вмешательства Коллекционера, который не зря выбрал это место в качестве сцены для первого акта поставленной им драмы.