Шурка Тамилов давно уже считал сон напрасной тратой времени: «перезагрузка» стала для него привычным делом. Две минуты глубокого транса – и полное обновление…
А теперь испытание нового, разработанного Шуркой узла оказалось под угрозой потому, что Александр Александрович Тамилов, ведущий инженер Черноморской платформы, спал беспробудно вот уже четвёртые сутки. Время от времени – вот как сейчас – он вываливался из своего сна и несколько счастливых минут не мог вспомнить, где он и что произошло; потом счастье заканчивалось, он пытался совершить над собой усилие, встать и что-то сделать, но вместо этого снова засыпал.
«…Помоги мне собраться. Помоги мне думать о другом».
Молчание. Шурка и не ждал, что Пандем ответит. Чтобы Пандем ответил, надо подниматься, идти в беседку… А как интересно было поначалу – новая игра, «свидания» один на один в беседке, а в повседневной жизни чувствуешь себя совершенно автономным… Пандем был чертовски убедителен – человечеству вдруг позарез понадобилась самостоятельность…
Шурка перевернулся на спину.
Я тебя совершенно не понимаю, говорила три дня назад Вика, то есть Виктория Викторовна. Мне казалось, что ты сам не слепой и давно всё понял…
– Я слепой, – сказал Шурка вслух.
Любые отношения рано или поздно исчерпывают себя, говорила Вика. Тебе кажется, что мы стоим на месте и держимся за руки, а на самом деле каждый из нас идёт, идёт по ленте… ленте эскалатора… рано или поздно разность скоростей становится непреодолимой. То, что нас связывает – не любовь и не семейное чувство, это привычка, Шур. Если не веришь, спроси у Пандема.
Шурка посмотрел на свою ладонь. На тыльной её стороне, выписанные фосфоресцирующей краской, светились цифры: ноль три четырнадцать. Пока Шурка смотрел, последняя четвёрка перетекла в пятёрку. Ноль три пятнадцать.
– Помоги мне, – попросил Шурка тихо. – Помоги мне это пережить…
Молчание.
Амплитуда внутренней жизни, говорил когда-то Пандем. От эйфории к отчаянию и обратно. Неисправимого не бывает. Непоправимого не случается. Это опыт, это внутренняя жизнь, падая и поднимаясь, ты растёшь…
Меня поздно воспитывать, говорил Шурка. Я уже взрослый.
Нельзя сужать амплитуду, говорил Пандем. Нельзя бежать от потерь – их и так осталось немного, и почти все они не фатальны… Расстояние от твоего глубочайшего отчаяния до твоего высочайшего счастья – территория твоей жизни; ты же никого не хоронил, Шура…
– Не хочу, – сказал Шурка вслух.
Если ты заглянешь в себя, говорил Пандем, ты поймёшь, что источник твоего горя – не столько любовь, сколько обида. От тебя требуется волевое усилие, говорил Пандем; Шура, если ты взрослый – соверши усилие! Сделай внутреннюю работу!