«Ты будешь жить ещё долго, я тебе обещаю. Минимум до ста».
– Мы, наше поколение… Может быть, последние из тех, кто помнит мир, каким он был.
«Ты преувеличиваешь. Твои дети тоже помнят».
– Да, да… Наверное. Я не о том. Мы утешаем себя: я сделал… построил… оставил… написал… это не умрёт, когда я умру. Мои дети родят внуков, а они – своих детей. Они будут похожи на меня. Они будут меня помнить. Я не умру…
«Но это в самом деле так».
– Тебе легко говорить, Пан… Извини, я сумбурно… Видишь ли, когда человек медленно угасает, вот как мой отец… особенно если ему при этом нет и пятидесяти… это ужасно. Но я чувствую себя слишком нужным, слишком сильным, как бы сформулировать… Я привык жить, Пан. Похоже будет… Это будет похоже на убийство. Ты меня убьёшь.
Андрей Георгиевич замолчал. Две чайки медленно прошли над его головой – два силуэта с неподвижно распростёртыми крыльями.
– Я не решился бы всего этого тебе сказать на берегу. Я три дня собирался, чтобы всё это тебе сказать.
«Я знаю. Андрей, всякий раз, когда кто-то умирает – я умираю вместе с ним. Если ты видишь меня смертью с косой, аккуратно подкашивающей старую траву…»
– Нет, Пан. Нет, что ты.
«Знаешь, какое оптимальное отношение человека и смерти? Человеку приятно знать, что смерть есть, но к нему и его близким она отношения не имеет. В мире без смерти человеку скучно. В мире, где смерть вездесуща, человеку страшно».
– Ерунда. Мир без смерти больше всего устраивает человека. Ты сам говорил.
«Да, я говорил… Помнишь, как ты с Ромкой? Он был ещё маленьким? «На него она взглянула, тяжелешенько вздохнула, восхищенья не снесла и к обедне умерла».
– Не помню, – признался Андрей Георгиевич. – Чёрт, не помню… столько всего было…
«Шуркина свадьба. Ты читал Ромке сказку».
– Нет, не помню… Жаль. Пан… Ты всё помнишь? Каждую секунду из моей жизни?
«Да».
– Могу я тебя попросить… В последние минуты напомнить мне что-то… по-настоящему ценное?
«Ах, Андрей, у тебя какой-то похоронный психоз, всё из-за этой дурацкой идеи воткнуть в пирог восемьдесят восемь свечей»…
– Пообещай мне, Пан. Пожалуйста.
«Бог с тобою, золотая рыбка… Если тебе так хочется – пожалуйста, обещаю».
* * *
Пять лет назад Алекс Тамилов узнал, что Пандем позволил смерть. Необходимость этого – и готовность к этому – зрела год за годом; Алекс был одним из тех подвижников, кто день за днём, ничего не боясь и ни на что не надеясь, подталкивал Пандема к этому шагу.
Когда стало известно, что группа альпинистов-экстремалов (два парня и девушка), некоторое время назад шумно объявившая себя «без Пандема», в полном составе погибла на подступах к какому-то пику, не такому уж и сложному для восхождения – Алекс впервые за много лет узнал, что такое настоящий шок.