– Не тешьте гордыню, Ким, вы вряд ли могли как-то его изменить… даже тогда. Впрочем, ладно, давайте фантазировать… Возможно, Пандему не следовало заявлять о своём физическом присутствии в нашем мире. Пусть были бы его взгляд, его слово – но только не рука…
– Но это были бы поддавки, отец Георгий.
– Почему?
– Потому что он мог бы… его могущество оставалось бы при нём…
Ким хотел ещё что-то сказать, но мысль вдруг соскользнула, как велосипедная цепь со «звёздочки». С минуту он смотрел на свои ладони, будто ожидая, что там записан ответ.
«Пусть были бы его взгляд, его слово – но только не рука…»
Арина.
Иногда и слова более чем достаточно…
Иногда достаточно просто молчаливого понимания… Чтобы один обрёл друга, а другой – потерял…
– Да, – сказал он, с трудом возвращая себя в колею разговора. – Его могущество. Он мог бы остановить, например, оползень, сходящий на посёлок. Или открыть дверь моей машины… помятую заклинившую дверь… за двадцать секунд до взрыва. Но не стал бы этого делать. Да, он сказал бы людям в посёлке – уходите скорей, и уносите всё, что сможете… И, наверное, прыгал бы вокруг машины, давая мне советы, как справиться с замком. Понимаете?
– Да, – сказал отец Георгий. – Наверное, вы правы… Я всего лишь человек. А он – всего лишь Пандем. Поэтому он ошибся, а я не могу указать ему, в чём ошибка… и ничего не могу посоветовать, кроме как уйти потихоньку и оставить нас…
Священник сидел, выпрямив спину, сидел неподвижно, только пряди седых волос шевелились на ветру, и Киму казалось, что они шуршат, будто листья.
– Отец Георгий… Вы знаете, что мы находимся в так называемом шлюзе? Что скоро – через несколько лет – по нерадивости взрослых будут умирать дети?
Священник медленно повернулся к нему – всем телом:
– Я каждый день молю Господа, чтобы он вразумил… их. Я молюсь… Это всё, что я могу сейчас сделать.
Он замолчал.
– А те люди, что каждый день приходят к вам, – снова спросил Ким, – они тоже молятся? Чего они хотят?
– Они чувствуют себя брошенными… Пандема-педагога больше не существует. Зато есть немой Пандем-опекун… Многие жалуются. У них совершенно детское представление о справедливости – всем по яблоку, всем по одинаковому кусочку торта… Кто-то ненавидит Пандема за то, что он ушёл. Кто-то – за то, что он всё-таки остался. Кое-кто спрашивает: почему Бог допускает Пандема?
– А вы…
– А я? Я молюсь за него. Не за прежнее безопасное мироустройство, нет… Я молюсь за душу существа по имени Пандем, – отец Георгий вздохнул. – Теперь я верю, что она существует.
* * *
– …Они не остановятся, пока мы кого-нибудь не убьём, – сказал Алекс. – Хоть какое-то первобытное чувство опасности должно же у них быть?