– Иди сюда ближе, номарий, – предложил Изекиль. – Если ты не позаботишься о своих конечностях, они почернеют и отвалятся. Как тогда станешь служить Великому?
– Великому более не нужна моя служба, – угрюмо ответил воин, однако сделал пару шагов к костру. – Великий ушел. Его больше нет. Зачем теперь руки? Зачем теперь нужен я?
– Ничто не вечно, отважный Саатхеб, – возразил жрец. – Не могло быть вечным его правление, не станет вечной и его смерть. Он проснется, номарий, можешь мне поверить.
– Когда?
– Не скоро, номарий, – покачал головой Изекиль. – И не один раз за это время сердце твое успеет лечь на весы справедливости, еще не раз Анубис будет возносить над ним руку, выбирая для него путь. Может – на поля блаженства. Может – в пасть непобедимой Амамат. А может – обратно сюда, в этот мир. Чтобы ты смог заслужить право на вечность. Хочешь, я избавлю тебя от этих испытаний? Всего один обряд – и я назову твое имя самой Аментет. Ты шепнешь ей свое желание, и она проведет тебя тайными тропами туда, куда пожелаешь. Правда, сначала тебе придется умереть.
– И чего ты хочешь за свою мудрость, жрец Небесного храма?
– Неужели ты сам не понимаешь, что нужно моей богине? – усмехнулся Изекиль. – Ты отдашь мне две жизни, я открою для тебя тайные врата. Разве это не справедливо?
– Я не боюсь весов Анубиса, – холодно ответил воин. – И приму его волю, как свою.
– Воля Анубиса, – кивнул жрец и многозначительно добавил: – Но вот мир… Мир мертвых принадлежит Аментет. И нет в нем исключений ни для раба, ни для великого Ра, дарующего жизнь.
– Изекиль, мальчик мой, иди сюда…
Услышав голос учителя, жрец моментально сник: сдвинул вперед плечи, опустил голову и быстрым шагом заспешил к кораблям. Ему навстречу в высоком цилиндре из пробкового дерева, в плотной пурпурной накидке с длинными просторными рукавами, двигался по широким сходням верховный жрец Небесного храма; старик с бесформенным лицом, кожа с которого свисала крупными складками, опирался на посох из покрытой лаком и украшенной яшмой вишни. Запястье служителя Аментет украшали массивные золотые браслеты, украшенные символами смерти, иероглифами «3» самого разного размера и начертания, переплетающиеся между собой. С шеи свисало изображение Амамат, пожирательницы Дуата – с крокодильей пастью, львиной гривой, кошачьими когтями и ногами носорога.
– Слушаю, Мудрый Себек, – приблизившись к учителю, низко склонил голову жрец.
– Возьми… – Старик отдал посох ученику и дальше пошел, опираясь на его плечо.
Изекиль знал, куда они направляются – к широкому бурому гранитному валуну, лежащему меж скал. Верховный жрец проводил тут много времени, особенно перед закатом. Он даже повелел строителям высечь на обеих скалах по знаку богини – после чего смертные начали сторониться этого места.