Мимо поплыли сады Тюильри… Она, отогнала прочь плохие мысли и, глядя затуманенным взором на мостовую, вновь вспомнила Анри… Знакомство состоялось восемь недель назад на выставке картин новомодного Эдуарда Мане. Николь мало что понимала в кричащих полотнах, а юный русоволосый красавчик, приметив замешательство, подошел; назвавшись, мило поклонился и так замечательно все объяснил…
Вот и улица Руаяль, ведущая к церкви Мадлен. Дом восемнадцать…
Расплатившись, она скользнула на мостовую и направилась к парадному подъезду.
— Прошу вас, мадам, — посторонилась молоденькая девушка, — профессор принимает в кабинетах во втором этаже.
Отделанная тулонским мрамором лестница; длинный коридор с креслами и пятнами больших картин по стенам; тусклый блеск багетов и канделябров…
— Присаживайтесь, мадам, — проворковал тот же милый голосок, — как вас представить?
— Николь Онфлер. По объявлению.
Девушка исчезла за одной из многочисленных дверей. Вскоре из тех же апартаментов явился пожилой, сухощавый мужчина в черном сюртуке. Поправив пенсне на тонкой переносице, негромко произнес уставшим тенором:
— Даниэль Моруа. Профессор Даниэль Моруа. Чем могу служить, сударыня?
— Месье, во вчерашней газете я прочла… — сбивчиво начала Николь.
— Ах, вы по поводу… Что ж, извольте в мой кабинет, — галантно простер он длинную руку, указывая в конец коридора.
В кабинете, вероятно, обычном для человека, посвятившего себя науке, они провели около часа. Сидя за огромным письменным столом, профессор объяснял суть предстоящего эксперимента; она же односложно отвечая, мельком рассматривала обстановку: всюду шкафы с золотистыми корешками книг, этажерки с мудреными приспособлениями; на зеленом сукне чернеет прибор, кажется именуемый микроскопом…
— Вы не первая в моем эксперименте, — потер ладонью покрасневшие веки Моруа и положил перед Николь две фотографические картонки, — пожалуйста, взгляните… На этом изображении мадам… простите, имени назвать не могу — до моих процедур, а здесь после.
На обеих карточках была запечатлена незнакомая женщина, одетая в обтягивающий купальный костюм. Рассматривая первую, Николь испытала легкое отвращение; глядя же на вторую, почувствовала, как захватило дух — фигура участницы эксперимента превратилась в идеальную, лицо заметно помолодело.
— Я согласна, — пробормотала она севшим голосом, — где подписать?..
— Для начала давайте придумаем вам болезнь, — предложил ученый муж и поспешил объясниться: — Нет-нет, не пугайтесь! Это простое соблюдение формальности — члены Академии пока не выдали официального разрешения, поэтому приходится прибегать к неким уловкам. Но… есть и в этом казусе положительные стороны: пока омоложение носит экспериментальный характер, денег за сеансы я не беру. Итак, — слабо улыбнулся он, — от какой болезни вы предпочли бы у меня лечиться?