Иван Алексеевич сунул руку в карман короткой дубленки, извлек оттуда карамель «Чупа-Чупс» на палочке и, сунув ее Денису, сидящему за рулем, едко заявил:
— На вот, отвлекись. А то все слюни порастерял, пока девку эту обхаживал. А она-то, вишь, крепким орешком оказалась и не по зубам тебе пришлась. Это тебе не твои голозадые танцовщицы…
Он еще что-то добавил ему вполголоса. Что — Алька не расслышала, потому как уже успела выйти из машины и сейчас стояла, кутаясь в высокий воротник енотовой шубы, которую ей накинул на плечи перед отъездом Иван Алексеевич.
Дверь машины громко хлопнула. Иван Алексеевич подошел к девушке, подхватил ее под руку и повел по тротуару, сделав знак Денису следовать за ними.
Узкий тротуар небольшого провинциального городка, где жил брат Ивана Алексеевича, был плохо очищен от рыхлого снега, и он сейчас налипал на каблуки сапог.
— Черт! — выругался Алькин спутник, поскользнувшись на повороте. — Дороги здесь!..
— Да, это не столица, — согласилась она, притопывая ногами, пытаясь сбить налипший снег. — Вы что-то хотели мне сказать?
— Да… — Иван Алексеевич несколько минут помолчал, затем вкрадчиво спросил. — Как ты настроена?
Алька не стала тратить время на дежурное «в каком смысле» или что-нибудь вроде: «я вас не понимаю», а твердо ответила:
— Не скажу, что решительно, но страх от двусмысленности моего положения понемногу отпускает.
— Это хорошо, — одобрил он. — Ты сообразительная девушка…
— А вы меня не переоцениваете? — перебила она его и, смутившись под его укоризненным взглядом, виновато пробормотала: — Извините.
— Я много в жизни повидал. Зерна от плевел отличать умею. У тебя есть характер. С виду ты хрупкая, ранимая, но внутри у тебя несгибаемый стержень. Пару лет закалки — и тебя не прошибешь.
— Ну уж! — вновь не удержалась она от возгласа.
— Да, да, поверь мне. Таких, как ты, неудачи и лишения лишь закаляют.
— Иван Алексеевич, вы забываете, что я прежде всего женщина! — Алька остановилась и растерянно заморгала глазами.
— Вот, вот, именно такой взгляд, — довольно заулыбался ее наставник. — Он любого мужчину может привести в смущение, заставит думать, что перед ним милая наивная девушка.
— Да вы что?! — еще шире распахнула Алька глаза. — Вы меня совсем, совсем не знаете!
— Да ну?! Меня не проведешь, милая. И пока ты тут разыгрываешь передо мной оскорбленную добродетель, я-то знаю, что мысленно ты меня уже давно послала в одно место, определяемое небольшим буквенным набором. Скажи, что я не прав.
Поежившись под колючим взглядом своего воспитателя и подивившись его проницательности, Алька… промолчала.