Бывают такие дни, когда все, что ни делаешь, идет насмарку, и у меня появилось чувство, что сегодня именно такой день. Именно поэтому я ощущала себя совершенно бездарной, глупой, самонадеянной девочкой, которой по недоразумению поручили очень важное дело, а она подошла к нему предельно легкомысленно.
Но таких мыслей нельзя было допускать ни в коем случае. Иначе я рисковала совсем расклеиться и попыталась разогнать их, проделав несколько дыхательных упражнений, которые всегда помогали мне прийти в норму. Если бы еще в поезде был душ! Но душа в поезде не было, поэтому я отправилась к проводнице за кофе.
* * *
После кофе я почувствовала себя не в пример лучше, поэтому решилась наконец вернуться к последним событиям сегодняшнего дня и без суеты и эмоций попытаться разобраться в своих отношениях с Борисом Алексеевичем.
И если еще десять минут назад я ненавидела его всей душой, то сейчас попыталась посмотреть на него с предельной объективностью, доступной мне на этот час.
Что он собой представляет и чего, собственно, добивается?
По сведениям из списка Грома, мне было известно, что представитель крупной фирмы, название которой мне ни о чем не говорило, едет во Владивосток по служебным делам и использует время в дороге для того, чтобы отдохнуть и расслабиться. Но это судя по его собственным словам. Как дело обстояло на самом деле, я, разумеется, не знала.
Он совершил несколько странных поступков, ключа к которым у меня не было, и скорее всего именно поэтому они и производили впечатление странных.
Если ты не знаешь истинных намерений человека, то любой его поступок может показаться тебе странным. Если взрослый дяденька ловит на поляне бабочек, то скорее всего его примут за сумасшедшего, если не будут знать, что он крупнейший энтомолог мира и его коллекция бабочек оценивается в сотни тысяч долларов. И то, что он — энтомолог, и является в данном случае ключом ко всей ситуации.
Для того чтобы хоть немного прояснить этот вопрос, я решила сформулировать четко и ясно, что же именно в нем мне кажется странным.
Прежде всего это странные взаимоотношения со мной. Они были нелогичны. По нечетным дням он был со мною очень мил, по четным — доставлял одни неприятности. По нечетным дням его совершенно не волновали мои «связи», по четным он не подпускал ко мне никого. Хотя… стоп!
Неожиданно мне стала совершенно понятна одна очень простая закономерность: он выходил из себя только в том случае, когда рядом со мной видел кого-то из четвертого купе, будь то Санек или Толян.
От этого открытия у меня на душе полегчало.